Василий Ли: заметки волонтера из Донбасса

Василию Ли 22 года. В Донецк он уехал в июне, неделю помогал на пограничном блокпосту недалеко от Таганрога: раздавал еду военным и беженцам, помогал на кухне.

Потом он отправился в Донецк, уже на базу гуманитарной миссии, там вскоре получил удостоверение военкора. Гуманитарщики мобильные, они очень нужны, когда населённый пункт только-только освобождён и по линии МЧС ещё не пришла помощь. На первых порах Василий и его товарищи ездили в Северодонецк, Мариуполь, возили воду, продукты, медикаменты, затем практически полностью перешли на медицинскую помощь, обслуживают пригороды Донецка, где расположены российские войска и подразделения ДНР. Вася приезжал в отпуск на 2 недели, вчера уехал в Москву, откуда с гуманитарным конвоем – вновь в Донецк.

Как либерал стал «ватником»

С подросткового возраста я был оппозиционером. Когда всё началось, страшно возмущался и вместе с товарищами кричал «нет войне», смотрел только западные и украинские каналы. Но за четыре дня этих просмотров во мне проснулся патриотизм какой-то необъятный. Из либерала- айтишника я вдруг превратился в ярого патриота, «ватника». И поверьте, дело совсем не в российской пропаганде.

Такие вот дела… Как-то неожиданно для себя я оказался уже на другой стороне баррикад. Точнее, просто на нашей стороне.

В итоге всё пришло к логическому завершению. Я отправился на Донбасс.

Созвон с мамой

– Я в Донецке, всё хорошо.

– Не стреляют?

– Не, сидим в кафе, пьём лимонад.

Звук канонады.

– Мам, пока…

Несу еду

Давно хотел вывести свои татухи, да всё руки не доходили. А теперь и подавно. Наш водитель Антон, дядька в возрасте, аж накричал на меня, что я его не уведомил о наличии у меня на пальцах надписи «несу беду».

– Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт! Сказал бы до выезда, я бы тебе палец с буквой Б оттяпал!

Зачем оттяпывать? Всего лишь одну букву закрасить. Вернее, переделать в Z.

Вот теперь нормалёк – НЕСУ Z ЕДУ

Парамедики

Гражданский гумконвой ТЫЛ-2, с которым мы развозим гуманитарку, специализируется на медицине. Это понятно: именно аптечки, лекарства, инструменты очень востребованы. В комплектование аптечек вносим некоторые изменения, о которых просят сами бойцы и медики. Подвозить аптечки, рации и прочее на место – дело опасное. Как, впрочем, и находиться в Донецке.

Итак, состав минимальной аптечки.

Специальные, с закруглением, ножницы для разрезания одежды, чтобы не поранить. Они всегда снаружи в кармашке.

Кровоостанавливающий резиновый жгут Эсмарха. Стоит копейки, гораздо удобнее дорогущих турникетов с закруткой, которые надо долго крутить. В экстренной ситуации, когда хлещет кровь, никто не станет возиться с турникетом, а жгут – безотказный. Его можно даже не наматывать, просто завязать и бежать за помощью.

Перевязочные пакеты. Просто бинт с марлевыми подушками. Обычно российского производства, но иногда приходят из Израиля. Израиль – это выгодоприобретатель любого конфликта. Им всё равно, кому продавать. Говорят: желаем удачи обеим сторонам.

Если повреждена шейная артерия, перевязочный пакет используют не разворачивая. Обычно артерии перетягивают жгутом, но на шее – задушишь. Я могу себе делать сам: прикладываю пакет к ране, поднимаю руку с противоположной стороны, беру в зубы жгут и стягиваю пакет и руку.

Гемостатик – пропитан кровоостанавливающим составом – образует пробку. Самая дорогая вещь в аптечке.

Маркер – писать на лбу время установки жгута. Очень важно: передержишь – может начаться некроз тканей.

Шприц на 5 мл (на практике влезает 6). Два препарата: противошоковый и обезболивающий, их смешивают, получается коктейль, снимающий болевой синдром.

А ещё полезная штука – тоже чтобы легче запомнить. Сердечно-лёгочная реанимация делается под песню Би Джиз «Стэн алайв» – на сильную долю. Ну, это для меломанов скорее…

Первая поездка

Подъезжаем к единственной больнице Северодонецка, зияющей выбитыми окнами и дырами в стенах.

– Позовите главврача, – обращается наш командир Дима к женщине в халате.

Стоим курим, ждём...

Через минуту нас одёргивают: пришёл.

– Привет, ребята, Я не главврач, скорее, волонтёр. Был директором частной медицинской компании, но так как местный главврач ушёл – теперь я за него.

Тучный мужчина в очках и с запущенной щетиной горько улыбается:

– Вот сидим здесь: я, гинеколог, терапевт и интерн-хирург, первый год... А вот и он.

К нам подходит парнишка-студент и скромно опускает глаза в пол (ещё бы, на него направлены четыре камеры!).

– Парень – талантище! Даже лица чинит, – продолжает главврач.

– Ой, да ладно вам, перехвалите вы меня, – парень ещё ниже опускает голову.

Мы выгружаем медикаменты. Их там много, хватит на месяц работы стационара.

Главврач радуется как ребёнок:

– Всё возьмём! Ох, вот эти улетают быстро, – указывает на коробку.

Окна в больнице Северодонецка баррикадируют чем попало. Недавно некоторые пациенты получили осколочные ранения прямо на больничной койке.

Кстати, «два снаряда в одну воронку не падают» – миф. Ещё как падают, если прицельно наводят. Например, по водопроводу. в больницу с гражданскими.

Зовём главного на интервью. Ищем место «поантуаржнее», но чтоб светло было (в больнице генератор еле вытягивает оборудование).

Главврач ведёт нас во дворик. В нос бьёт сладковатый трупный запах.

– Недавно по больнице ВСУ ударили из Лисичанска – трое ребят погибли, – голос  у главврача дрогнул…

Возвращаемся к нашему броневику.

Едем в Донецк, выпиваем на обратном пути. Полевые выезды – это тяжело.

Королевич Енисей

Енисей приехал на Донбасс из Красноярска. До войны был заведующим лор-отделением одной из больниц, сейчас – начмед батальона на Угледарском направлении. Лечит наших бойцов и восхищается мирными жителями. Говорит, что предприниматели в опекаемых им посёлках не делают наценок на продукты первой необходимости и медикаменты, помогают военным. Те отвечают взаимностью: гражданских медпунктов в их краях нет, поэтому армейский фельдшерский пункт принимает и мирное население.

Мы помогли Енисею индивидуальными аптечками для бойцов его батальона, медикаментами для медпункта и стопкой книг. Книги Енисей попросил сам. Война для него – это в большей степени ожидание: связи на позициях нет, хорошие книги – отличный способ с пользой скоротать время.

За всё время службы Енисей взял только одну увольнительную. Говорит, не может спокойно отдыхать, зная, что в любой момент могут привезти раненых. Поэтому лишь закупился по мелочи, заглянул к нам на базу за помощью, выпил чаю и в спешке отправился обратно на позиции — помимо раненых его ждёт ещё и голодный кот, подобранный накануне.

Монахиня

Александровка, сильно разбитый пригород Донецка.

Здесь церкви становятся центром населённых пунктов. Даже невоцерковлённые люди говорят, что пока стоит храм – есть жизнь. Гуманитарную помощь оставляют в церкви, люди придут за утешением, а священник выдаст ещё и продукты с медикаментами.

Храм в Александровке тоже покоцанный.

Слышим – хор поёт, зашли внутрь. Поставили свечки за пацанов из пятнадцатого батальона.

Уже выходили, когда нас монахиня старенькая догнала, имена спросила и печенье дала. Сказала, будет молиться.

А неделю спустя ВСУ разнесли автовокзал, были погибшие и раненные. Автовокзал рядом с нашей «располагой». Первые три снаряда снесли нам спальню и кухню. Но все остались живы. За 30 секунд до прилёта Фёдор пошёл в душ, я вдруг решил зайти в туалет, хотя направлялся в спальню, уборщица тётя Алла вышла из кухни, потому что не могла найти мусорные пакеты.

Нас всех «отозвали». Слава Богу!

Обмен подарками

Самое неспокойное направление – Авдеевское. В этот раз мы посетили роту Вульфа, 25-летнего командира с очень позитивной командой, где никто не прячет своих лиц.

Вульф с бойцами занят важным делом – подавляет огневые точки противника, с которых ведётся огонь по Донецку, и держит ключевые узлы обороны. А ещё именно его роте удалось закрепиться на Константиновской трассе – почти без тяжёлого вооружения.

Мы привезли русским героям стандартный набор для военных: полсотни навороченных аптечек, два десятка усиленных раций, средства от комаров (очень важно!), экземпляры «Кодекса чести русского офицера» и письма из тыла.

Военные тоже нам сделали подарок, вручив сувенир: тубус от NLAW – шведско-британской противотанковой управляемой ракеты, добытой у противника. Будет служить на нашей базе резервуаром для воды. Или летательной ступой для нашего медика Киры.

Взаимовыручка

Сидели у гостиницы «Централь», отмечали день рождения знакомого военкора.

Звонок.

Коллега из Луганска сообщает, что у него ЧП. Товарищ разбил днище машины на дорожной яме, уезжая из-под обстрела, течёт масло.

Выезжаем. Между Ясиноватой и Донецком дорога в чистом поле. До позиций ВСУ в Авдеевке порядка 8 км.

Нашли товарища. Пока разбираемся с его машиной, Артур греет сухпай. В небе кружит БПЛА, точно – нас срисовал. Атмосфера гнетущая, могут проигнорировать, а могут...

Обратный путь пострашнее. Едем со скоростью черепахи, колонной из трёх машин (прислали сопровождение). А колонна – это уже более привлекательная цель. Дважды рвался трос, но пронесло.

Едем на базу, за спиной прямо прилёты, в зеркалах видим огонь и дым. Но на светофорах останавливаемся.

Полчаса

Военврач Артур и водитель Антон составляют маршрут эвакуации Татьяны Павловны из Лисичанска. Внучка попросила привезти её в Москву. Татьяне Павловне 90 лет. Плакала, когда рассказывала о Великой Отечественной и о том, что пришлось пережить теперь.

Антон – опытный боец, за плечами служба морпехом, в СОБРе и батальоне «Восток». Когда началась канонада, в рациях прозвучал его голос: «Наши начали артиллерийскую дуэль, у нас есть полчаса». Он без шлема и бронежилета, потому что точно знает, что в течение получаса будет безопасно.

Кузя

На базе есть Куzя. Он наш талисман, наш пёс, наш помощник. Обладатель шлейки с велкро, на которую крепятся индивидуальные аптечки. Если что – подойдёт к раненому и ляжет рядом, подставляя бок с медикаментами.

Кузя – ровесник войны. Восемь лет назад, зимой, в окопах со своими товарищами лежал наш водитель Антон, тогда ещё комвзвода в «Востоке». Ночь, бойцы засыпали. И вдруг на голову валится скулящий комочек. Сон сняло как рукой. Бойцы наперебой предлагали кусочки из своего пайка. С позиций противника донеслись звуки выходов и ребята вжались в землю. Били точно по окопам.

Кузя своим десантированием спас бойцов, которые сквозь сон могли не услышать выходы от противника.

С тех пор Кузя стал псом полка.

Крэкс-пекс 

Так мы зовём нашего связного в Ростове. На нём вся экспедиторская деятельность, закупки, оснащение базы.

Нам иногда кажется, что он не человек. Робот. Круглые сутки на связи, любые сообщения читаются моментально. В три часа ночи запросить костюмы химзащиты, потому что в Донецке после артудара выброс аммиака? Запросто! Крэкс-Пэкс решит этот вопрос, он уже на связи и засыпает вопросами о размерах и количестве.

Заводить с ним разговор о чем-то отвлечённом бессмысленно: «Я, пожалуй, вернусь к работе», – прямо как яндексовская Алиса, она тоже не говорит о личном, потому что не умеет, потому что личного нет.

Некоторые товарищи по команде утверждают, что говорили с ним по телефону, а некоторые и вовсе видели вживую, но остальные в это слабо верят. Таких исполнительных людей, работающих, как машина, не существует. Или всё-таки они есть?

«Смерть! где твоё жало?»

Съездили в Мариуполь по адресным заявкам. Кому-то баллон с газом, кому-то медикаменты и важные продукты. Ещё навестили старушку, которую ранее спас Артур, вытащив из брюшной полости осколок.

В Мариуполь возвращается жизнь.

На улицах города плотный трафик, функционирует общественный транспорт. Вокруг чисто, и только разрушенные панельки и взорванные мосты напоминают о тяжёлых городских боях.

Повсеместно возвышаются башенные краны: идёт стройка. На площадках вырастают новенькие белые пятиэтажки.

В парках и скверах суетятся женщины – приводят в порядок деревья.

Едем назад. «Вот хреново без обстрелов: столько машин на дорогах», – шутит водитель Антон.

 Ночные мысли

Уже два месяца, как я волонтёр и военкор.

С огромной скоростью теряю какой бы то ни было контакт с прошлым своим окружением.

Очень тяжело вытеснить из голов Медузу и прочие помойки. А раньше эти люди казались мне очень умными и правильными.

Зато теперь в Донецке появилось много новых друзей, настоящих. Донецк стал моим городом. Нигде прежде я не встречал таких людей. Простых, честных, добрых.

И вот ещё. На войне все верующие. Иначе – свихнёшься.

Где подписать петицию о блокировке Википедии, как одного из самых «дегродных» ресурсов?

На Донбассе важна не форма, а содержание

Привезли бойцам аптечки, генератор и ещё кое-каких важных мелочей.

Перекур. Они с интересом смотрят на мои татухи из прошлого, просят ещё раз показать залитые чёрной краской белки глаз. Ни осуждения, ни агрессии. Только любопытство.

Я сталкивался с осуждением там, на большой земле. Некоторые даже говорили, что я дискредитирую наших ребят, что мне на войне не место, да и вообще я, мол, сатанист.

А наши ребята фотографируются на память. Я им друг.

Мы делаем одно дело, и им плевать, сколько процентов кожного покрова у меня покрыто краской, плевать на то, кем я был в прошлом и какие ошибки совершал. Им важно то, кем я являюсь сейчас. Им важно то, что я делаю сейчас.

Василий ЛИ