Рассказ о моем деде

Что знают о войне сегодняшние дети? Помнят ли они своих дедов и прадедов, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной? Как связаны между собой поколения, живут ли традиции, как продолжается история? Предлагаем вам рассказ десятилетней Лизы Кашкаровой.

Мой дедушка, Петр Николаевич Кашкаров, гидротехник, автор 8 изобретений и 142 рацпредложений, участник строительства Нижнекамской, Барабинской, Братской ГЭС. Он воевал в Воронеже, на Курской дуге, в Смоленске и в Польше. В Великой Отечественной войне за 4 года получил три ранения. Закончил войну в польском городе Гдыня. Он награжден боевыми медалями. Сейчас дедушке было бы 98 лет… Он умер в Санкт-Петербурге, не дожив 6 дней до своего 89-летия. Как рассказывает мой папа, дедушка держал меня маленькую на руках.

Петр Николаевич родился 25 августа 1923 года в многодетной крестьянской семье. В Красную армию был призван в мае 1942 года, в 19 лет. До призыва успел закончить 9-й класс средней школы. Такое образование считалось очень хорошим. Дедушка вел дневники и много рассказывал, поэтому я теперь знаю о нем несколько историй.

Когда мой дед был в таком же возрасте, как я сейчас, он учился в деревенской школе у учителя русского языка.

«Учитель отличался от других спокойным и внимательным отношением к ученикам, свободным общением в классе на разные темы. Но мирная жизнь была нарушена Советско-финской войной 1939-1940 гг., возникшей между СССР и Финляндией из-за территорий Карельского перешейка. С обеих сторон были жертвы. Сын нашего учителя погиб в бою, об этом мы узнали по поведению учителя в классе. Он необычно медленно вошел в класс, не ответил на наше приветствие, подошел к окну и стал вытирать платком лицо. Мы увидели плакавшего учителя. Отец оплакивал сына».

Тяжелые испытания пришлось вынеси и другому учителю, всеми уважаемому Василию Игнатьевичу. Он был учителем пения и одновременно заместителем директора школы. Его жена учила ребят русскому языку и литературе. Это была культурная семья, и школьники радовались знакомству с ней, и гордились этим. Оба учителя были высокого роса, стройные и приветливые. На перемене жена Василия Игнатьевича делала замечания: «Что это вы расшалились», и шла к себе. Что касается Василия Игнатьевича, он был очень мягкий по натуре и спокойный по характеру. На уроках пения он превращался в истинного артиста. Для школьников уроки пения становились праздниками. Как мы знаем от нашего дедушки, у Василия Игнатьевича был необыкновенный «бархатный» голос.

Однажды его любимый учитель куда-то исчез. По селу прошел слух, что учителя повезли в район. Как, по какой причине, куда – никто не знал. Прошел слух, что учитель попал по доносу под репрессии, и был сослан в далекие места под Свердловском. На одном из уроков литературы жена Василия Игнатьевича зашла в класс и объявила самостоятельное изучение темы; такого раньше не бывало. Все дети невольно притихли. Она подошла к окну, и с волнением раскрыла конверт, начала читать про себя… Вскоре учительница уехала из села.

В 1941 году была холодная и суровая зима. Частые бураны и метели способствовали тому, что снег заполнил дороги и дворы, на дорогах образовались бугры и ямы. На полях вдоль дорог были расставлены вешки-указатели, чтобы люди не заблудились в пургу. На чердаке дедушкиного дома как будто кто-то «катал бочку» – так ветер завывал в трубе на разный лад. Это было наваждение, но маленькому мальчику казалось, что кто-то дергал дверную ручку и хлопал оконными ставнями. В середине февраля 1942 года морозы спали. В один из таких дней по селу прошел слух о том, что прибыли две женщины, эвакуированные из блокадного Ленинграда. Все заинтересовались и пришли посмотреть. Особый интерес проявила дедушкина мама, так как на ленинградской земле воевал, защищая славный город, дядя Алексей, один из дедушкиных братьев. Дедушка также сходил к ним – посмотреть. На вид это были девушки 18-20 лет, с «усталыми» глазами. Через неделю они куда-то исчезли, и дед их больше не видел.

Вскоре мой дедушка был призван в армию. На фронт призывники ехали через Казань. Там к ним подошли цыганки и гадали на судьбу. Цыганка, которая гадала дедушке Пете, выпрашивала: «Позолоти, касатик, позолоти…», и он отдал ей последние копейки. Благословения цыганки внушили дедушке надежду на счастливый исход войны.

Первую военную подготовку Петр Николаевич получил в Суслонгерском военном лагере (Марийская АССР), где были организованы курсы по подготовке инструкторов химической защиты. Подготовка проводилась в ускоренном темпе; это не скрывалось – каждый день политруки говорили, что время не ждет, враг топчет нашу землю, а наши войска, неся потери, отступают. Повторяли, что это временное отступление, так поддерживался боевой дух. Дедушка уже тогда понимал, что длительной задержки перед отправкой на фронт не будет…

Условия подготовки бойцов в лагере были суровыми. Командиры часто поднимали солдат ночью по тревоге и «гнали» марш-броском 3-5 км. Питание было скудное. Почти всегда был чечевичный суп, каша из перловой крупы, которую мой дедушка назвал «шрапнелью». Завершив учебу, солдаты были направлены на фронт. Дедушку распределили в 176-ю отдельную роту ранцевых огнеметов, которая размещалась в поселке Усмань, недалеко от Воронежа. Там же он впервые взял в руки огнемет – грозное оружие, предназначенное для уничтожения вражеских укреплений, огневых точек, складов оружия и других объектов противника.

В Усмани, солдаты отчетливо слышали гул артиллерии и разрывов крупнокалиберных снарядов. Бои велись как на земле, так и в воздухе. Дедушке запомнился воздушный бой, произошедший в небе Усмани между советским летчиком и немцем. С земли солдаты с волнением следили за боем, который продолжался всего 6-8 минут. Вдруг наш самолет загорелся и вскоре упал; летчик, скорее всего, погиб, потому, что никто из самолета не выпрыгнул, а после взрыва за лесом надеяться на счастливое спасение не приходилось.

15 октября 1942 года их взвод получил приказ выйти на передовую линию обороны Чижовского района г. Воронежа и сменить сильно уставших бойцов. Они шли 17 км пешим ходом, таща на себе тяжелые ранцевые огнеметы. Шел непрерывный дождь. Промокли все. С наступлением вечера стало темно, но небо время от времени ярким огнем озарялось; это были световые ракеты. Это был первый его бой, и было страшно. По разбитому мосту почти в потемках солдаты перешли небольшую речку. В стороне от дороги выделялось большое кирпичное здание без крыши. Здесь солдаты сменили свои огнеметы на карабины и спешно направились в мокрые от дождя и липкие от грязи траншеи. Дед вспоминал, что тогда подумал: интересно, растет ли в такой глинистой земле картошка – ему есть очень хотелось, то ли от страха, то ли по естественным причинам потребности молодого организма, недавно выдержавшего марш.

Когда происходила смена обороны, на их участке фронта противник начал непрерывный обстрел, продолжавшийся полчаса, не меньше… Смена произошла настолько быстро, что солдаты не успели поговорить с теми, кого заменили, об условиях ведения боя, ориентирах, численности противника и получить другую важнейшую информацию. Не успели и отдохнуть с дороги, а ужина не было. Укрываясь от случайных пуль и осколков, дедушка приник лицом прямо к земле; она была противной, липкой, но теплой. Перед траншеей, метрах в 70, была натянута колючая проволока в рост человека, поэтому солдаты понимали, что внезапно на них не нападут. Место в этой траншее – и был его пост; в течении следующих двух дней дедушка никуда не отлучился ни на минуту, и в такой же ситуации находились его товарищи слева и справа. Ему там часто приходила в голову мысль: почему враг бьет нас постоянно, а мы – нет?

На всю жизнь запомнился следующий день. Рано утром, часов в cемь, начался обстрел из минометов. Разрывы были очень близко, осколки свистели кругом и взрывали землю. Команд не было. Чтобы уберечься от осколков дедушка выдолбил в земляном валу траншеи лунку, в которую можно было поместиться на корточках. Когда обстрел стих, он встал и осмотрелся вокруг. Нашел в шинели прожженную рваную дырку, перекрестился и вспомнил бога: «Господи, спаси меня!». Ему и его товарищам пришлось выдержать не один такой обстрел.

Немцы стреляли прицельно и опасно, а наши солдаты ели раз в трое суток, потому что невозможно было пробраться к нашей укрепленной позиции, где была горячая пища. Был случай, когда баки с едой привезли на танке. Дедушка с улыбкой рассказывал, что хорошо запомнил танкиста: все лицо черное, под стать комбинезону, только белки сверкают. Солдаты долго смеялись над танкистом, а он, обидевшись, обозвал их «вшами траншейными» и обещал больше не приезжать. Примечательно, что они его и вправду больше не видели… Дед говорил: смех на войне душу радовал, когда смешно, не так страшно…

Тогда в Воронеже не было четкой линии фронта по городу, враг мог прорваться в любую минуту, было страшно от неизвестности. Немцы не решались на новое наступление, а наших войск было мало, и поэтому обе стороны вели позиционную войну, часто перестреливаясь, но не решаясь на масштабные атаки.

Однажды от командира взвода дедушка получил персональное задание доставить в штаб в Усмани пакет с важной информацией. Чтобы выполнить задание, надо было скрытно пройти незнакомые и опасные места одному. Сплошной линии фронта не бывает нигде, и всегда есть опасность встречи с противником. В темноте, перейдя речку по разрушенному мосту, дедушка подошел к разрушенному зданию, окруженному кустарником. Кругом никого не было. С полчаса сидел тихо и наблюдал, затем короткими перебежками проник в здание. Оно оказалось бывшей библиотекой. Книги, газеты, обрывки бумаг лежали разбросанными везде. Дедушка поднял первую попавшуюся книжку с пола, это оказался томик стихов Сергея Есенина. Потом он носил с собой этот томик на груди, маленькая книжка стала талисманом. Потерял книжку уже позже, в контратаке 2 декабря 1942 года – тогда он был ранен, но и вражеский дот уничтожен. Перед контратакой был дан приказ: все лишнее снять; так дедушка оставил томик Есенина в траншее. На войне даже мелочи имеют удивительное значение, и конец важен во всяком.

Мой другой дедушка, Игорь Владимирович, родился после войны и стал военным. Он был связистом и командиром части. Вместе с ним по всей стране ездили мои мама и бабушка. Это было интересно. Но меня тогда еще на свете не было. Мне рассказывали, что мой прадедушка Тимофей Федорович воевал с японцами на Дальнем Востоке в 1945 году. И даже встречался с маршалом Георгием Жуковым. Я теперь знаю, что и мой папа воевал в чеченской войне и был ранен. Вот такая у меня семья. Неужели мы в России все время воюем? Я хотела бы, чтобы люди жили мирно.

Елизавета КАШКАРОВА, ученица 3 класса