РОДИТЕЛИ ГОВОРИЛИ МНЕ: “ПОМНИ, ЧТО ТЫ РУССКИЙ”

Сравнительно недавно нам посчастливилось познакомиться с  на редкость интересными людьми, прибывшими в Санкт-Петербург из далёкой Австралии. Потомка Сергея Минцлова Игоря ЛАБЗИНА с женой в Выборгский замок пригласил сотрудник музея Михаил ЕФИМОВ. 

Напомним, что Сергей Рудольфович Минцлов (1870-1933),  знаток русской книги и писатель, в своё время был достаточно известен в литературных кругах. Его наследие  велико и разнообразно, им написано и издано более 60 книг, однако в наше время Минцлова знают лишь в качестве автора ряда фундаментальных библиографических работ и тщательных описаний своей личной библиотеки. Его дед, Рудольф Иванович Минцлов, был крупным историком и библиографом, знатоком старопечатных книг. Известен он и как страстный библиофил, собиратель редких образцов западноевропейского книгопечатания.

Интересна история и сестры Сергея, Анны, - сторонница учения Елены Блаватской, она неожиданно и таинственно исчезла  в 1910 году. 

Минцлов учился в кадетском корпусе, затем в Московском Александровском училище, где в 80-е годы девятнадцатого века читали лекции лучшие профессора Московского университета. Судьба офицера, однако, не привлекала: он рано выходит в отставку, много путешествует по России, подвизаясь то в роли провинциального журналиста, то земского деятеля, то сотрудника местных археографических комиссий. В начале двадцатого века, вплоть до Первой мировой войны, живёт в Петербурге, профессионально занимаясь литературным и библиографическим трудом. 

В это время Минцловом собрана уникальная библиотека. Он сознательно ограничил интересы двумя областями: историей  России  (причём главное внимание уделялось генеалогии, дипломатии, археографии, мемуарным и эпистолярным источникам), а также коллекцией книг, запрещённых и уничтоженных цензурой в конце XIX - начале XX века, - области, в которой ему не было равных. Эта часть коллекции послужила материалом для создания первого минцловского каталога, вышедшего в 1904 году под названием “Редчайшие книги, напечатанные в России на русском языке”. Интересна история его публикации, которая первоначально была запрещена цензурой, тогда автор разбавил запрещенные книги обычными изданиями и повторно подал прошение. После получения скреплённого печатью и подписью цензора разрешения, он поинтересовался, можно ли добавить в каталог наименования,  на что последовал категорический отказ. Тогда Минцлов поинтересовался,  можно ли что-то вычеркнуть. “Это, сколько угодно!” - был ответ. И Минцлов выбросил из рукописи названия всех “обычных” книг, оставив только опальные. 

Так в России появился первый указатель конфискованных изданий. Книга была напечатана тиражом 100 экземпляров, причём один - на бледно-сиреневой бумаге, три - на зелёной, девяносто шесть - на бумаге цвета слоновой кости. Можно себе представить, как гонялись библиоманы за “бледно-сиреневым” раритетом… Каталог стал большой библиографической редкостью: в 1973 году Центральный антиквариат в Лейпциге издал его факсимильным способом.

Сергей Минцлов не принял Октябрьскую революцию и  эмигрировал. Коллекцию книг ему удалось доставить в Ригу, но в 1925 году, испытывая серьезные материальные затруднения, библиофил вынужден был с ней расстаться. Трагедия состояла в том, что не нашлось ни одного покупателя на все книги, и старейшая антикварная фирма “Koechlers antiguarium und K” распродала их поодиночке.

Вторая минцловская библиотека, собранная им после того, как дела наладились, к сожалению, при весьма таинственных обстоятельствах пропала во время оккупации Риги, следы её затерялись.

Но как же складывалась  судьба Минцлова? В 1916 году  он оказался на посту редактора русской военной газеты, выходившей в Трапезунде.  Попав в водоворот известных событий начала двадцатого века, после двухлетних скитаний, приезжает в Югославию, где и живёт до 1922 года, работая над  своими мемуарами. Одну из этих книг - “Далёкие дни” - и перевёл на английский   Игорь Лабзин.

Судьба всех российских эмигрантов складывалась непросто. Выживали самые стойкие. Отец Игоря Борисовича, морской офицер, придерживался принципа “не оглядываться назад”. В октябре 1922 года состоялся исход последней русской эскадры из Владивостока под командованием генерала Старка. Около 50 кораблей с семьями моряков отправились на юг. Сначала была Корея, затем  - Шанхай, только 10  судов дошли до Филиппин: некоторые были проданы в Корее, некоторые погибли в штормах. Тем не менее, удалось спасти почти все человеческие жизни, кто-то остался в Шанхае, кто-то, как  семья Лабзиных, проследовал в Индонезию. Позже они перебрались в Австралию, волею судьбы Игорь Борисович вынужден был выучить индонезийский, английский языки, а на русском они общались дома. 

Книга мужа бабушкиной сестры показалась ему очень интересной. Минцлов ведёт повествование как сторонний наблюдатель, о его отношении к тем или иным событиям  можно только догадываться. Подробно описывает встречи своего отца, адвоката, строительство в Москве храма Христа Спасителя, коронацию  Николая II.  Образы, запечатленные в книге, ярки, выразительны, живописны,  читается она легко.

Большинство детей русских эмигрантов обучались русскому языку у бабушек. Вот и маленького Игоря  бабушка заставляла  читать и писать. Первая советская книжка стихов, произведения Пушкина, Тургенева, Достоевского, а позже солженицынский “Архипелаг Гулаг” возбудили в Игоре Лабзине любовь к русской литературе. Чтобы познакомить с ней своих англоязычных друзей, он по параграфу, по полстраницы делал перевод, затем “сглаживал” текст и так перевёл  “Далёкие дни” с русского на английский язык.

- Мать и отец мне говорили: не забывай, что ты русский. Я люблю Россию и ощущаю себя русским. Я здесь как дома,  люблю сюда приезжать…

P.S.

“Приезд в Выборг Игоря Лабзина и его супруги Джей - это радостное и значительное событие. В первую очередь потому, что Игорь Борисович представляет семейства Минцловых и Лабзиных, оставивших заметный след в русской истории и русской культуре. Во-вторых - и это, быть может, главное - это человек, который, родившись и живя вдали от России, сохраняет и продолжает лучшие традиции русской интеллигенции, русского просвещения.

Игорь Лабзин - человек с большим обаянием, чувством юмора и той естественностью в обращении, которая всегда была свойственна  русским дворянам-интеллигентам”.

Михаил ЕФИМОВ, старший научный сотрудник историко-архитектурногго музея-заповедника “Выборгский замок”