«МЫ ШЛИ ПО СНЕГАМ И БОЛОТАМ»

К 100-летию Михаила Дудина

В 1955 году  известный советский поэт Михаил Дудин написал:

Я знаю храбрость финского солдата, –

По азимуту памяти иду.

Я с ним встречался здесь когда-то

В седых снегах, в сороковом году.

Мы познакомились не понаслышке,

Не за столом среди банкетных роз.

Тогда бетон раскалывали вспышки

И крепче спирта обжигал мороз.

Что же происходило в судьбе поэта той далекой зимой? Что пережил он на той, позже названной «незнаменитой», войне? 

В 1939 году Михаил  Дудин был призван на военную службу. Он проходил обучение в артиллеристской полковой школе младших командиров, но с началом советско-финляндской войны, так и не закончив обучение, был направлен в действующую армию. В автобиографии он пишет: «Потом я попал на войну, не успев окончить полковую школу командиров, попал на тот страшный перекресток адского холода, на ту самую войну, которую принято называть зимней кампанией 1939/40 года, и там, на этой войне, ко мне пришли стихи, как спасение от одичания и страха, и поэзия стала моей судьбой, школой мужества, железной необходимостью перед товарищами, перед жизнью и смертью».

В повести «Где наша не пропадала», основанной на реальных фактах и личных воспоминаниях, Михаил Дудин  показывает суровый солдатский быт, тяготы боевого пути, вспоминает своих боевых товарищей:

«Мы прошли колонной через Белоостров и в обгорелом и запорошенном лесу остановились на первый привал. Мы вырыли землянки. Из пустых бочек наделали печей и развели огонь. Мы подбрасывали в огонь дополнительные заряды пороха в шелковых мешочках, которые нашли на привале, и грелись. Мы протирали снаряды и укладывали их в снарядные ящики. Над нами пролетали «ястребки», оставляя на высоком небе белые полоски. Где-то за лесом глухо грохотала артиллерия. Впереди был бой».

Мы шли на войну, товарищ,

На край ледяной зимы.

Сквозь дымы чужих пожарищ

Тогда проходили мы.

Нам вьюга студила глотки,

Вставали в завесах тьмы

Морозы – покрепче водки,

Которою грелись мы.

Первой смертью на этой войне, с которой пришлось столкнуться поэту, была смерть жеребенка. Родившегося в тяжелых полевых условиях зимы 1939-40 гг. его пришлось пристрелить. Этот случай до глубины души потряс Дудина и настолько врезался в его память, что через двадцать лет в 1959 году он пишет такие строки:

«И мне: – 

Не мучай жеребенка...–

Сказал, не глядя, командир.

Я жеребенка свел за пойму

Через бревенчатый настил

И прямо целую обойму,

Как в свою душу, запустил

Стучали зубы костью о кость,

Была в испарине спина.

Был первый бой. 

Была жестокость.

Тупая ночь души. Война».

Эти стихи перекликаются с воспоминаниями Александра Твардовского, в качестве фронтового корреспондента воевавшего на Карельском перешейке:

«Одного жеребенка, рассказывают, артиллеристы наши долго подкармливали хлебом и пр. Так он и шел с батареей. А там его, возможно, убило осколком или пулей. А может, и до сих пор живет и будет хорошим конем». Эти воспоминания легли в основу стихотворения «Жере-бенок», написанного в 1940 году:

Гнедой, со звездочкой-приметой,

Неровно вышедшей на лбу,

Он от своих отбился где-то,

Заслышав первую стрельбу.

И суток пять в снегу по брюхо

Он пробивался по тылам.

И чуть живой – на дым от кухонь,

Как перебежчик, вышел к нам.

Точкой отсчета своего поэтического пути Дудин по праву считает тетрадь стихов «Жесткий снег», написанную зимой 1939-1940 года. Эти стихи выбрал из потока редакционной почты и опубликовал в первых номерах журнала «Звезда» за 1941 год Николай Тихонов: еще несовершенные поэтически, но обожженные огнем тяжелых боев на Карельском перешейке, они привлекали подлинностью и искренностью. В тот момент поэт проходил дальнейшую службу уже в составе гарнизона на полуострове Ханко, в знаменитой 8-й бригаде, где командиром был Симоняк, которого впоследствии назвали «генералом прорыва», и эта публикация сыграла важную роль в его дальнейшей творческой судьбе.

Иди, мой стих, с уступов финских скал

Широким шагом воинской походки

И расскажи, о чем не рассказал

Скупой язык оперативной сводки.

Михаил  Дудин «начал службу в конном взводе связным в разведке полковой» при артиллерийской батарее, с которой прошел весь боевой путь от реки Сестры до Выборга.

«Наш полк ввели в бой, и мы застряли в глубоком болотном снегу перед линией укрепления. Застряли мы основательно и вторую неделю, коченея в снегу, не могли тронуться с места…

Взвод разведки с капитаном Милаем или лейтенантом Пушковым бессменно дежурил на передке. Наш наблюдательный пункт был устроен в расщелин между огромными валунами. Мы туда пробирались ночью ползком по обледенелой канаве. Через щель между валунами нам открывался отличный сектор наблюдения. Нас трудно было достать минами, а пулеметный и винтовочный огонь для нас был не опасен вовсе.

Прямо перед нами был дот с тремя амбразурами по фронту. Финны жили в нем в тепле и в уюте. Дот контролировал всю открытую болотину, на которой застрял наш полк…

Все больше наших однополчан, милых и добрых парней, вмерзало в ржавые подтеки болотного цвета. Их белые полушубки припорашивал снег, их отросшие седые волосы шевелил ветер. Мы жили на кладбище своих друзей и не могли из него вырваться».

С боями полк продвигался вперед, неся при этом большие потери. М. Дудин в своих стихах часто вспоминает своих погибших товарищей:

Мы в атаку пошли за отрядом отряд,

Был мороз, что такого встречать не придется,

Мне казалось, что даже тяжелый снаряд

Упадет и от холода не разорвется.

Но снаряды рвались, и дрожала земля,

На дыбы поднималась, качалася стоя.

Разлетались деревья, пургою пыля,

И боец за бойцом выходили из строя.

В мартовских боях 1940 года под Выборгом погибли и лейтенант Милай, и младший лейтенант Пушков, памяти которого посвящено одно из стихотворений  Михаила Дудина:

А что теперь, – когда, бушуя,

Замолк салют, растаял свет, –

Что этой ночью напишу я, 

Когда Пушкова больше нет?

Когда остался холмик мерзлой

Со снегом смешанной земли,

Откуда виден Выборг грозный,

Огнем подернутый вдали.

Уже на фронте он получает несколько экземпляров своего первого поэтического сборника «Ливень», вышедшего в Ивановс-ком издательстве: «Мне ее прислали под Выборг еще во время военных действий. И мне, как ни тяжело признаться, эта первая моя ласточка радости не принесла, потому как мои представления о войне в этой книге – «Дай команду, первый маршал, Мы готовы к бою!» – своим поверхностным оптимизмом мало чем были похожи на действительную войну». 

В своих воспоминаниях и стихах М. Дудин вспоминает свои нелегкие фронтовые будни. Эти воспоминания интересны еще и тем, что в войне он принимал участие не как военный корреспондент, а как простой красноармеец: «Мы снова грелись под животами коней, брились каждое утро, коченели меж валунами на наблюдательных пунктах и хоронили однополчан, выдалбливая могилы в промерзлой земле, приколачивали к деревянным столбикам латунные пятиконечные звезды, вырезанные из котелков, и выковыривали на латунных пластинках нехитрые надписи вечной скорби и славы. Мы шли дальше по снегам и болотам через низкий сосняк и валуны, по колючему, мерзлому вереску, красноватому, как застывшая кровь. Впереди дымил Выборг. Красноватые отсветы пламени ложились на изрытый, перемешанный с землею снег. Колючая поземка заметала убитых».

Разбросанные доты и накаты,

Собак бездомных тихий, дальний лай.

Опять тебя я вспомню, Иноятов,

И голос твой почувствую,

 Милай.

Увижу Кочерыгина Олега,

И рыжему Немкову на ушко

Скажу о том, что к Выборгу по снегу

Опять увел разведчиков Пушков.

Не раз и сам поэт находился на краю смерти:

И однажды на опушке, –

Густы ели, снег глубок, –

Белофинская кукушка

Мой пробила котелок.

Подписание мирного договора с Финляндией  Дудин встретил под Выборгом. Вспоминает, что  рано утром с этим известием разбудил  их старшина. В его голосе было столько жизни и радости, что все сразу поверили, что война и в самом деле окончена. Бойцы вылезли из своей землянки и увидели лес, припорошенный густым чистейшим снегом, и в этом лесу горело и дробилось ослепительное доброе солнце.

За  участие в советско-финляндской войне Михаил Алексан-дрович Дудин  был награжден медалью «За отвагу».

Вячеслав КОКИН, сотрудник народного музея «А музы не молчали» школы № 235 им. Д. Шостаковича (СПб),

Мирхат МУСИН, член Исторического клуба Ленинградской области, краевед