МОНРЕПО: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА. МОЛОДОСТЬ МОЯ – ЦПКиО

Бывший художественный руководитель ЦПКиО им. Калинина Григорий СМОЛЯНСКИЙ продолжает свой рассказ о парке Монрепо 1980-х годов.

- Праздник Нептуна был значимым событием. Я провел их, наверно, десяток. Устраивалось все на том месте, где сейчас лодочная станция. Там удобнее с точки зрения обзора. Из воды, с правой стороны, из-за камня, выходили 33 богатыря. У нас туда по сигналу спускались морячки. Потом ребята нагибались и 2-3 метра шли под водой по совершенно жуткому илистому дну. Все было сделано, отрепетировано и через душу пропущено. У взрослых – восторг, дети, как говорится, в обмороке. 

Мы ездили за костюмами для «Нептуна» в Ленинград. Несколько лет использовали ладьи, которые потом стояли у «Дружбы». Причем, первый раз договаривались и брали у режиссера Ростоцкого, он как раз снимал тогда фильм «И на камнях растут деревья». Только представьте: акватория бухты Защитная, сначала 33 богатыря выходят из воды, потом – выстрелы, а затем появлялись огромные ладьи с пиратами. Народ – в шоке.

Это было огромное мероприятие с театрализованным действием и музыкальной фонограммой. При тогдашних технических условиях это было серьезно.

Потом мы проводили День Нептуна у замка. На мой взгляд, это самое удобное место в городе. Много мест для зрителей: на мосту и на набережной, хороший обзор. Спектакли шли по 2,5 часа. К замку приходило – 10 тысяч зрителей. С этим праздником связан миллион веселых случаев.

Например, у нас по сценарию было придумано, что на понтоне стоят Нептун, русалка и черт (чертом был я). Мы плыли на понтоне, который незаметно для зрителей тащили аквалангисты. Как-то раз один из аквалангистов запутался в канатах. Вот стоим мы на плоту, и вдруг плот начинает крутить. Страшно, на самом деле.

Или другой случай. Звучат фанфары, в акваторию въезжает катер с воднолыжником, который держит флаг военно-морского флота. Флаг развевается, пафос, зрители, музыка. И вдруг, в центре акватории катер глохнет. Воднолыжник вместе с флагом медленно погружается в воду. Представляете, с точки зрения идеологии: затонул флаг военно-морского флота! Я думал, меня посадят. Но ограничились тем, что лишили всяческих премий. Хорошо, что это был не флаг СССР.

Жизнь била ключом, и парк сыграл в этом огромную роль. Валентина Ивановна Цикунова сумела собрать коллектив, который работал с полной творческой отдачей.

На праздник «Проводы зимы» мы ездили в совхоз «Шестаковский» и брали там лошадей. Лошади стояли в сарае рядом с «Пыльником» и две недели возили детей на Красной площади.

На Красной площади мы также делали праздники возле елки. Пока я работал в ЦПКиО, я все новогодние ночи встречал на работе. И этим я жил и дышал.

– Что такое «Пыльник»?

– В Монрепо тогда еще существовало круглое деревянное здание с огромным деревянным диском внутри. Вы знаете, что «Пыльник» – это бывший аттракцион? Диск крутился, надо было на нем держаться. Когда я пришел, внутри уже были сцена и танцплощадка

Танцы в «Пыльнике» я застал сезона три. На лето туда приглашались довольно известные группы из Ленинграда. Танцплощадка была совершенно жуткая. Город в то время был достаточно бандитизированный: много людей отсидевших, плюс это загородный поселок. Мы туда приходили дежурить. Я стоял на входе: многие пытались проскочить без билета. На воротах стояли ребята – сейчас достаточно известные люди города, не буду называть фамилии, их все знают. Вообще, много ребят из Выборга помогали в моей деятельности. 

– Все-таки откуда такое название – «Пыльник»?

– Представьте: лето, лес, песок, деревянный пол. И когда много народа там прыгало, пыль буквально стояла столбом. А приходило по 300-400 человек. Жуткие драки, но тогда драки были везде.

– Не может быть, комсомол же работал.

– Да я вас умоляю! Тогда танцы были в «Сетке» (клуб сетевязальной фабрики), Доме культуры, «Полтиннике» и «Пыльнике». И всегда заканчивались какими-то драками. Но что странно, на следующий день люди могли нормально работать вместе. Не так, как сейчас: «Я тебя запомню».

– Выход энергии?

– Ну да, вы поймите, это в крови у русского человека, часть мероприятия. А вспомните знаменитые кулачные бои, эти драки с гэвээшниками, которые случались в парке. Где-то в 1975 году произошло так называемое ледовое побоище, когда во время народного гуляния в Монрепо сцепились курсанты и городские. Дрались, наверное, около пятисот человек, серьезно. Я, помню, тогда в 7 классе учился. 

И в «Пыльнике» тоже были драки. Но было и уважение к работникам парка, по крайней мере, к музыкантам.

– Как вы считаете, большие массовые праздники наносили вред парку?

– Столько народа приходило, и ничего там не портили. Даже после огромных праздников грязи не было, т.е. не было какого-то похабного отношения. У нас же тысячи людей приходили, скалы были облеплены. И на самом деле парк был местом отдыха горожан.

Еще в мое бытие появились инженеры, которые занимались гидроизоляцией. Например, с правой стороны как идти к источнику было болото, его осушали, и мы сажали березовую аллею. Потом эти 20-летние деревья куда-то делись.

Мы делали все: косили, сажали, убирали, чинили и красили скамейки к новому сезону. 

– Вы помните, как приезжал Дмитрий Лихачев?

– Тогда, будучи юным, я не понимал, чем это чревато. Мы не знали, что нас оттуда попрут. Ну, приезжал такой дедушка с помощницей. Естественно, с ним кто-то был от горкома партии, обычно завотделом культуры Галина Васильевна Мальдон (дивный человек!). Мы слышали, шел какой-то разговор, чтоб сделать заповедник, но не задумывались. Мне было всего 20 лет! 

– А историю усадьбы вы знали?

– Конечно, у нас работали интересные люди, в том числе Эльга АБАКШИНА. Часто приходил Миша Костоломов. Мы общались. Что-то про усадьбу узнал позже. Поймите, в том возрасте мне было достаточно творчества. У меня был коллектив 30 человек, маленький ребенок. Помимо парка я вел дискотеки в городе. Это была вся моя жизнь. Когда я поступил в институт, меня уже знали на всем Северо-Западе.

– Возможно, что, осудив ЦПКиО как явление, забыли и все хорошее, что было с ним связано?

– С моей точки зрения с тех пор в парке ничего не изменилось. Прежде в парк ходили люди отдыхать. Там встречались, знакомились, влюблялись. Это было место досуга. Назвали заповедником, но не стали относиться к нему лучше. Я не вижу, чтоб там что-то стало прямо «вау». Вы со мной можете соглашаться или нет. Что там изменилось? Ну да, дорожки хорошо убирают. Как мешал городу ЦПКиО? 

Парк культуры как учреждение разгромили. На Батарейной горе нереально было работать. Нас заставляли там выступать, делать массовые праздники. Гора не приспособлена для этого. Это при мне ставилось колесо обозрения, которое потом умерло. Началось вот это жуткое отношение, вандализм. Автомобильчики помните? Все ломали. Я ушел из ЦПКиО.

 Парк Монрепо был хорошей природной сценой. Сзади высокая скала, а впереди вода и лес, акустика. Там терпимо звучала даже наша старая аппаратура.

На мой взгляд, парк должен был стать заповедником номинально. Не надо было убирать оттуда мероприятия… 

А может быть, ЦПКиО просто изжил себя в 90-е? В стране был момент, когда не было денег, народ метался, непонятно было, чем заниматься… Наверно, просто все так совпало. Большая часть коллектива ушла, культура по всей стране была в загоне, все должны были зарабатывать на себя…

Монрепо навсегда остался в моей жизни. Это было дивное время. Только представьте: осень, пустой парк, вечером открываешь окно, никого нет, только шум дождя, на деревьях колышутся тяжелые от воды листья. Я до сих пор помню эти звуки, хотелось писать стихи. Я счастлив, что тогда попал в Монрепо, и в моей жизни были эти мгновенья. И конечно, с профессиональной точки зрения это было хорошее, плодотворное время.

Записала Ирина АНДРЕЕВА, пресс-служба музея-заповедника «Парк Монрепо»

Фото из личного архива Григория Смолянского

PS: Начиная наш проект, мы не предполагали, насколько эмоционально личным он получиться. Мы благодарим всех наших респондентов за искренность, и просим читателей с уважением отнестись к позиции каждого из участников проекта. Ведь подлинная история складывается, как мозаика, из документов и личных свидетельств.