Что нового у ингерманландцев в Финляндии? Часть 1

Выставка «Ингерманландцы – забытые финны» открылась в Национальном музее Финляндии (Suomen Kansallismuseo, Хельсинки, Маннергеминтие, 34). А накануне состоялся торжественный вечер с шампанским для узкого круга, где можно было наблюдать живущих в Финляндии ингерманландцев.

Выставка помогает пролить свет на то, каким образом память, культура и творчество выступают в качестве глашатая перемен и изменений в обществе и циви- лизации. По приглашению финской стороны я посетил упомянутое торжественное соб- рание, чтобы понять масштаб явления и разобраться в актуальных вопросах истории, а также понять – отчего ингерманландцы разобщены и придирчиво-внимательны к со- седским успехам, и является ли сие разобщение следствием советского прошлого.

Выставка развернута по инициативе журналистки Леи ПАККАНЕН и ее отца Сантери ПАККАНЕНА с фотографиями Меери КОУТАНИЕМИ при поддержке нескольких общественных объединений, на первом этаже музея в зале временных выставок, и содержит более 100 уникальных экспонатов, воспоминаний, фото- и текстовых документов. И, тем не менее, историческое и документальное наследие ингерманландского народа в тысячи раз больше; разрозненные воспоминания носителей памяти бесценны и только несколько лет назад их стали систематически собирать для потомков. Основной посыл выставки – рассказ о репрессиях и жизни ингерманландцев в ссылке, а также история переселения в Финляндию с 1991 по 2016 год по программе президента Мауно Койвисто. Такой возможностью воспользовались более 30 тысяч человек. Организаторы утверждают, что национальная культура ингерман- ландцев после репрессий была уничтожена, а «молодежь уже не очень хорошо знает историю своих предков, котoрая осталась в тени глобальных исторических событий как в Финляндии, так и в России. Мало кто знает, что на самом деле пришлось пережить ингерманландским финнам».

Что было в ХХ веке

В действительности мы знаем несколько волн ингерманландской эмиграции в Финляндию. Только в 1938-1944 годах таких волн было пять. До 1940 года на территории проживания народа инкери – в нынешних границах Ленинг- радской области ликвидированы все приметы национальной автономии, запрещено обучение, радиовещание и печать на финском языке. Ингерманландцы десятилетиями находились в замкнутом этническом пространстве. Сложность в том, что в СССР, и в Финляндии тревожную тему старались не поднимать ни на политическом, ни на культурном уровне. Советская власть воспринимала ингерманландцев как ненадежный элемент. Их предавали не один раз. Советские власти высылали ингерманландцев на Кольский полуостров в Сибирь, Среднюю Азию, Казахстан и даже на Камчатку. Основания при желании всегда можно найти: высылали как «кулаков», «анти- советский элемент», «жителей приграничных районов», «социально опасных», «ранее переселенных оккупационными немецкими властями в Финляндию», и даже как «незаконно вернувшихся в Ленинградскую область». Территория, прилегавшая к финской границе перед Советско-финской войной 1939 года, очищена от мирного населения. После перемирия 1944 года возвращения ингерманландцев на места прежнего проживания потребовало руководство победившего Советского Союза, и финское правительство выдало ингерманландцев по соглашению с СССР, что означало для многих начало новой ссылки. Наиболее дальновидные перед коллективной депортацией выехали подальше – в Швецию. Историю республики Северная Ингрия десятилетиями не принято было вспоминать и в СССР, и в Финляндии. Но все-таки она была. И республика, и ее история. До сих пор считают себя ингерманландцами потомки тех, кто когда-то жил на приневских территориях, к северу, югу, юго-западу от теперешнего мегаполиса. Но теперь дети Ингрии заняты своеобразным акцентом: как и прежде, боятся поднимать острые вопросы, перелицовывая архивы, пытаются оставить по себе память, сохранить осколки самобытной культуры. Серьезной перспективы в этом я не увидел. Массового интереса молодежной культурной прослойки к явлению нет. И я попытался разобраться – почему.

Непонятый народ

На территории нынешней Ленинградской области с 1611 года развивались лютеранские приходы, многие из которых действуют и теперь. Типичные ингерманландцы, как и Церковь Ингрии, имели одни корни развития. Развитие народов, как всего живущего, совершается органически, на тех основах, на которых они исторически сложились и выросли. И миграции национальных групп, и создание анклавов тоже примета, сопровождающая мировую эволюцию, но такие группы никогда не были большими. Стоит углубиться в основы лютеранского вероисповедания, мы там лучше найдем понимание ингерман- ландцев, их ментальности, нежели после сотни поверхностных статей, авторы которых желали бы предложить только свой взгляд на ситуацию. Чтобы понять ингерманландца – надо быть им, пройти тот же путь, в том числе репрессии и депортации, или хотя бы чувствовать взаимосвязи через историческую ретроспективу предков. Но еще лучший путь понимания ингерманландца – самому быть лютеранином. Сей путь для многих моих соотечественников неприемлем. Это и мешает понять ингерманландцев, и означает определенный в истории религиозный смысл. Думаю, причины недопонимания жителей соседних стран и репатриантов во многом кроются в различиях культуры вероисповедания. Недо- понимание не должно означать, что люди по ту сторону границы – плохи; с какой бы стороны не открывался взгляд, кроме того, непонимание можно минимизировать через культуру, общение, дискуссии. Окончательная позиция всегда зависит от места человека в современном мире; поэтому у нас столько разных позиций, отражающих взгляды, казалось бы, достойных людей – если рассматривать каждого по отдельности, да в семейном кругу. А в целом – посмотрите – и сейчас идет сильнейшее противопоставление позиций, то есть борьба за влияние.

История неудавшегося «офинения»

Вот такая борьба, даже если взять в качестве примера ХХ век, выносила с обжитых мест ингерманландцев, причем вначале все было почти «по любви». В начале XX века отдельными ингерманландцами овладели идеи национального возрождения. В 1904 году террористом убит финляндский генерал-губернатор Бобрышев. Власти Российской Империи – с имперской позиции – обоснованно опасались, что сепаратистские настроения в Финляндии повлияют на ингерманландских финнов и близкие им народы. На заседании особого совещания по делам Великого княжества Финляндс- кого в апреле 1914 года прозвучали следующие слова: «Вышеуказанный процесс постепенного офинения карел не ограничивается ныне одной Финляндией. Принявшее явно агрессивный характер, панфинское движение уже проникло из Выборгской губернии в соседние с ней губернии Архангельскую и Олонецкую... и даже в губернию С.-Петербургскую, где насчитывается до 150 тысяч собственно финнов, 5 тысяч води и свыше 15 тысяч ижор. Здесь панфинская пропаганда стремится прежде всего удержать финнов от ассимиляции с русскими».

Как царское государство, так и государство вообще мало озабочено людьми - в основном думает о сохранении власти, влияния, и самый легкий к тому путь – репрессии и запугивание. Но и это всегда имеет свои результаты. После февральской революции 1917 года ингерманландцы впервые заговорили о национальной автономии. И было отчего. До Октябрьской революции имение Кирьясало на Карельском перешейке в границах нынешней Ленинградской области выкупила помещица Буренина, здесь же находился русский таможенный пункт, арендовавший постройки для чиновников и солдат. Провозглашение независимости Финляндии в декабре 1917 года, оперативное ее признание советской властью способствовало симпатиям ингерманландцев к идеям большевизма. За большевиков на выборах в Учредительное собрание 1917 года голосовала треть избирателей от традиционных ингерманландских территорий. Позже у крестьян начали отбирать хлеб, и в 1918 году дело пошло хуже: по всей Петроградской губернии проходили крестьянские выступления, установились новые границы, обост- рились национальные противоречия, в 1919-20-м в анклаве деревень с административным центром в с. Кирьясало существовала республика Северная Ингрия. С ингерманландским полком, всеми атрибутами власти, и даже собственными почтовыми марками. Были в истории Северной Ингрии два национальных съезда и несколько боевых крещений с большевиками. В 1927-1938-м годах выдавливание ингерманландцев с принудительным закрытием церквей, финских школ и культурных центров, затем по более серьезным мотивам: как «ранее переселенных оккупационными немец- кими властями в Финляндию» и «незаконно вернувшихся в Ленинградскую область». Кроме всего прочего, их обвиняли в панфинских националистических настроениях и нежелании ассимиляции к «коренному населениею. После таких формулировок ссылки фактически продолжались на новых местах нашего обширного государства; крайние точки – Казахстан и Камчатка.

Андрей КАШКАРОВ Специально для газеты «Выборг»

(Окончание в следующем выпуске)