РЫБА В ГЕРБЕ ВОЛОСТИ МЕТСЯПИРТТИ

Геральдика – дело серьёзное. Для того, чтобы попасть на герб, нужны очень веские основания. Это вам не населённые пункты, которым порой присваиваются случайные названия, отменяемые с приходом новых людей или веяний через несколько десятилетий, или даже лет. Был Троцк и Слуцк – нет Троцка и Слуцка. Зато есть Гатчина и Павловск. Согласитесь, что для истории император Павел, хоть он и классово чуждый элемент для бомжа и доярки, значит в разы поболее, чем активистка и бузотёрка Вера Слуцкая. Про неё теперь уже даже историки не помнят, а местные зоотехники считают, что фамилия эта произошла от специалиста или от процесса по размножению коров.

А с гербами дело так просто не делается. Для того, чтобы увековечить событие или предмет на геральдическом щите, нужно что-то очень уж весомое, даже экстраординарное использовать, чтобы символика связана была накрепко с именем того, чему она принадлежит.

В гербе Метсяпиртти, нынешнего Запорожского, помещена рыбина. Очень смахивающая на лосося. Казалось бы - от самого названия "Лесная избушка" и танцевать надо. Нарисовал стилизованное строеньице с двумя деревцами, изображающими лес – вот вам и герб Метсяпиртти. Так нет же – что-то более весомое в жизни финской волости попало на герб. Так почему же рыба? Да всё просто как дважды два. Нет ничего более значимого до двадцатого века, чем рыболовство в жизни приладожской волости Метсяпиртти.

Рыбу человек начал ловить раньше, чем зверя, а тем более, раньше, чем стал сеять хлеб. Как только понял, что её можно съесть, так и начал рыбачить. Рыбой Христос накормил пять тысяч своих учеников и сподвижников. Первыми его учениками были братья-рыбаки – Пётр и Андрей. На берегу Тивериа-дского озера, где они как раз и рыбачили весьма успешно, вам подадут "рыбу апостола Петра", очень даже вкусную. А рассказов и сказок про рыбаков и рыбу больше, чем про деяния богатырские и похождения одного дурака по имени Иван.

Сейчас весь мир считает, что имя это исконно русское. Немцы даже периодически кричали: "Рус, Иван, сдавайсь!". Это когда они победить не могли, то надеялись, что уговорят Ивана таким образом сдаться. А родом имя то издалека, потому и первые дураки, по-видимому, появились там же, где и имя "Иван". Думаю так, потому что никаким дураком сказочный Иван не был, а очень даже хитрым был. Как те, кто имя такое придумал.

В Запорожских краях рыбу стали ловить тогда, когда появился тут человек. То есть, во времена незапамятные. Рыбой питались, рыбу заготавливали впрок на зиму, рыбой рассчитывались при меновой торговле. Рыбой платили налоги и подати. Поэтому и развивалось рыболовство тут гораздо быстрее, чем другие отрасли хозяйствования. Быстрее, чем животноводство, растениеводство или деревообработка.

Труд рыбака тяжёл и опасен. А на Ладоге вдвойне. Перемена погоды в считанные минуты, в огромном, как море, водоёме – дело обычное. Задул северный или восточный ветер, и через десять минут полутораметровые волны перехлёстывают через низкий борт рыбачьей лодки. А если она ещё и с богатым уловом – недалеко и до беды. Сколько человеческих жизней взяла Ладога в обмен на свои богатые дары – один бог знает.

Рыбный промысел был делом семейным. Одному сеть не поставить, не проверить и не просушить. Помогали члены семьи, родня или соседи. Но чем больше была потребность в уловах, чем больше были лодки и орудия лова, тем острее вставала необходимость образования коллективных сообществ и даже профессионального союза ры-баков. Многие вопросы невозможно было решить без привлечения всех заинтересованных людей и властей. Ну как можно, например, отгородить защитным каменным молом бухту в Сааройнене, где причаливали лодки многих людей, чьим основным занятием в жизни было рыболовство.

В предреволюционный период в волости Метсяпиртти было, по некоторым оценкам, свыше 400 семей в нескольких деревнях, которые напрямую зависели от успешной рыбной ловли. Речь идёт о тех, для кого рыболовство стало источником средств к существованию. Самым крупным рыбачьим поселением была деревня Сааройнен. Много было людей, занимавшихся рыбным промыслом в Таппари, в Тайпале и даже в самом Метсяпиртти, когда оно ещё не было волостным центром. Тогда в середине деревни плескалось озеро Уса-Лампи, кишащее рыбой, но исчезнувшее в 1818-м году после Тайпаловского бедствия. А уж в бытовых масштабах рыбу в Метсяпиртти ловили в каждой семье, потому что жить у воды и не есть рыбу – это немыслимо. Точно так же, как умереть от жажады, лёжа у родника.

Ещё в начале 16-го века упоминаются в разных документах "рыбные ловли", то есть тони, принадлежавшие Валаам-скому и Коневецкому монастырям, расположенные на побережье Ладожского озера и озера Суванто. Монахи в промежутке между молитвами, хозяйственными делами и трапезами, тянули сети на пологий ладожский берег в районе устья Бурной или мыса Коуккуниеми. Уловы были богатыми, и недостатка в красной и всякой сигово-судаковой белой рыбе, при постных застольях, у монашеской братии не было. Так что у всех тогдашних слоёв населения наших Запорожских краёв рыба была на видном, если не на первом месте.

Пока на берегу Невы не появился столичный град, вывоза рыбы в места отдалённые не было. Там, в районе Финского залива и невских берегов, и своей хватало с избытком. Но, как только Петербург стал стремительно расти потребительским населением при том же числе рыбаков, то рыбы стало не хватать. Окрестные жители стольных пределов быстренько сообразили, где можно прирасти материально, и уже в восемнадцатом веке утро в Петербурге начиналось с криков финских торговок, извещавших ещё до рассвета, что вчера знатно клевала корюшка, и можно её приобрести прямо во дворе, и от производителя. Вернее, от его жены или дочки.

А сам добытчик в это время выбирал сети, мерёжи и ловушки для миноги и тихо радовался богатому улову, и возможности прибарахлиться на вырученные деньги на ярмарке, и купить новые снасти. Так что, рыболовство и его продукты были всегда и повсюду востребованы и развивались по мере возрастания спроса на рыбу и продукты из неё. Причём, то, что сегодня считается деликатесом, тогда было просто едой и никакого ажиотажа при покупке на вызывало. Например, икра.

Ещё лет тридцать назад икру можно было показывать в музее. Вместе с водкой и крабами эта закуска ушла на столы заграничных выпивох, следуя заветам и ценным указаниям партии, правительства и лично товарища Хрущёва. Все уловы шли за границу, сберегая наши зарплаты от дорогого продукта. Стоила банка что-то рубля четыре. Сумасшедшие деньги, поскольку хлеба буханка – основная пища пролетариата – стоила 12 копеек. Почувствуйте разницу!

На свадебный стол можно было приобрести икру в магазине №1 "Стрела" по специальному талону. Но как мы не ходили в него каждый день, икра нам так и не попалась, видимо, плохо металась в то время. Но, в кафе на Энергетиков, где мы отмечали с Татьяной свадьбу, её заведующая Валентина, приятельница моего корешка, снабдила нас рыбьими яйцами до полного удовлетворения потребности. Даже на послесвадебный опохмел дала банок десять вместе с двумя красными рыбинами. Под полой и прилавком "всегда было". Надо было знать места.

А лучшие места для ловли рыбы в Ладоге – это мелководные районы в южной части озера. И рыболовецкие колхозы, и артели наши были там, в Волховском районе. И сейчас, проезжая по Мурманскому шоссе, как только приблизишься к устью Волхова, так точки по продаже рыбы пойдут косяком, как тот лосось на нерест. Тот, что в гербе Метсяпиртти.

Читайте также