РАЗМЫШЛЕНИЯ У ЖАРКО ГОРЕВШЕЙ ПЕЧИ

Сергей Наровчатов стремительно ворвался в мир Большой Поэзии. Его стихи о войне были столь самобытны, что, читая их, и сегодня, по прошествии времени, понимаешь: такие строки мог написать только человек, который прошел войну.

Сергей  Наровчатов (3.10.1919-22.07.1981) после окончания школы в 1937 году поступает в Институт истории, философии и литературы (ИФЛИ), в Москве. Там господствовала Поэзия,  и все бредили ею и молились ей. Учится и настойчиво ищет свой путь в литературе. Об обстановке в институте того времени он написал так: «Трудно передать ощущение осени 1939 года. Мир взорвался вокруг нас. Началась Вторая мировая война. События  опережали события. Гитлеровцы прошли огнем и мечом Польшу. Наши войска освободили Западную Украину и Западную Белоруссию. Студенты гудели на переменах, обсуждая газетные новости. Но жизнь в этом зыбком равновесии продолжала идти своим чередом».

После начала боевых действий с Финляндией в декабре 1939 года вместе со своими однокурсниками по ИФЛИ  Наровчатов уходит добровольцем на фронт. «Курс молодого бойца», вхождение в  состав 34-го отдельного добровольческого легко лыжного батальона, и в начале января 1940 года он  попадает в действующую армию.

Судьба таких лыжных батальонов в основном – трагическая. Их готовили по методике подготовки пехотных частей, а использовали как разведовательно-диверсионные подразделения. А у них совершенно разные боевые задачи, и соответственно, подготовка к боевому применению разная; от качества зимнего обмундирования и экипировки до её подгонки к каждому военнослужащему…Нередко бойцы просто замерзали на привалах, их никто не обучил простейшим приемам медицинской помощи и самопомощи при первых признаках обморожения…

Такая же судьба ожидала и  34-й лыжный батальон.

В составе сводного отряда в феврале 1940 года батальон направляется в рейд по вражеским тылам с целью деблокировать окруженную 54-ю стрелковую дивизию, которая вела боевые действия в направлении село Реболы (Карелия) – село Кухмо (Финляндия).

Конечно, никто из вышестоящего командования не обратил внимания, что личный состав не подготовлен к выполнению данного приказа.

 И вот  результат: «Попали в тяжелую  обстановку. Повидали такое, что до сих пор мороз по коже, когда вспоминаешь. Много товарищей погибло. От 1-й роты осталось в строю 14 человек. Не спали шесть суток…» 

Там же родились эти строки:

Мы сухари угрюмо дожевали

И вышли 

  из землянок на мороз…

А письма 

         возвращенья нам желали

И обещали 

        счастья полный воз.

В глаза плыла 

         уже шестые сутки

Бессонница… 

           Шагая через падь,

Из писем мы 

      вертели самокрутки

И падали, 

       чтоб больше не вставать.

Об этом рейде Наровчатов много позже напишет так:

«Я понял, что такое взрослеть, это какая-то страшная вещь… Из батальона в 970 человек осталось сто с чем-то, из них всего сорок человек – невредимыми».

В другом стихотворении читаем:

Мы глохли от звона 

     недельных бессонниц,

Осколков и пуль, 

        испохабивших падь,

Где люди луну 

      принимали за солнце,

Не веря, 

    что солнцу положено спать.

Враг наседал. 

          И опять дорожали

Бинты, как патроны. 

                        Издалека

Трубка ругалась. 

         И снова держались

Насмерть четыре 

           активных штыка.

Во время этой боевой операции он был сильно обморожен и после выхода сводного отряда за линию фронта попал в руки медиков. В конце февраля 1940 года санитарный поезд доставил его вместе с другими обмороженными из Кандалакши (Мурманская область) в г. Глазов (Удмуртия), где греясь у жарко натопленной печи, Сергей Наровчатов написал:

Здесь мертвецы 

           стеною за живых!

Унылые и доблестные черти,

Мы баррикады строили из них,

Обороняясь смертью 

             против смерти.

За ними укрываясь от огня,

Я думал о конце 

         без лишней грусти:

Мол, сделают ребята из меня

Вполне надежный 

        для упора бруствер.

После выздоровления поэт возвращается в Москву и продолжает учебу уже в Литературном институте имени   А.М. Горького, а в ИФЛИ остается на экстернате.

Оба института он окончил одновременно перед самой уже следующей  войной, и в первые  её дни получил оба диплома. В 1941 году  перед отправкой  на фронт родились такие строки:

Почти два года прошло

С тех пор, как

Узнали мы пороха 

           запах прогорклый.

И смерти в сугробах 

              зыбучих и сизых

Узнали впервые 

     свистящую близость.

С тех пор как учились

В штыки подниматься

И залпами резать

Бессонный рассвет...

Мы вернулись домой,

Повзрослев на пятнадцать

Прижимисто прожитых

Лет.

Об этот  суровом времени Сергей Наровчатов помнил всегда и не скрывал чувств, испытанных им в те зимние дни, которые  тогда казались короткими и одновременно долгими:

Ни у кого и ни за что 

      не спросим

Про то, 

       что не расскажем никому...

Но кажутся 

        кривые сучья сосен

Застывшими «зачем»

                     и «почему».

Мирхат МУСИН,  член Исторического клуба Ленинградской области, краевед

P.S. Благодарю сотрудников библиотеки Алвара Аалто за  помощь в подготовке данной публикации