Одна из тысяч героинь

Клавдию ВЕРШИНИНУ можно назвать Дюймовочкой: такая она изящная, миниатюрная. В поселке Гончарово живет с 2006 года: перебралась поближе к сыну. А вообще-то полвека ее жизни связаны с Кировской областью; до сих пор в ее речи неторопливость, свойственная этим местам, много и диалектных слов, которые впитаны с детства.

– Я родилась 30 января 1930 года и прожила много лет в деревне Заборена Кузнецовского сельского Совета Кикнурского района Кировской области. Деревня наша считалась приличной – 75 домов. Жители работали в колхозе, было две бригады. Выращивали лен, клевер, в деревне был даже свой масляный завод…

Семья у нас была небольшой: тятя, мама и я с сестрой Зоей, она моложе меня на 4 года. В 1941году мне было 11 лет, Зое 7… Хорошо помню, как провожали на войну первых мужчин из деревни, их отправляли еще на лошадях – получился целый поезд. Одного коня помню до сих пор: красивый, с длинной волнистой гривой, кличка Моряк… Когда тятю призвали, мы с мамой ездили его провожать в районный центр…

Деревня опустела, остались старый да малый. Все работы в колхозе легли на плечи женщин и стариков, ну а мы, подростки, были на подхвате. В деревню привезли несколько эвакуированных семей из Новгорода, они тоже работали в колхозе. Очень скоро еще одна беда пришла в наш дом: не уберегли Зою, она задохнулась с соседской девочкой в нашем большом сундуке… Мама целыми днями «пастушила», я же несколько раз на дню ходила в лес за земляникой (много тогда ее уродилось), а Зойка была дома, дружила с пятилетней соседской девочкой Сашей, играли или у нас, или у нее во дворе. Что заставило их залезть в этот сундук, где мама хранила документы? Не смогли они, видимо, потом тяжелую крышку поднять, не хватило силенок… Их искали два дня, мама брала с собой даже икону Георгия Победоносца, уже всем сельсоветом решили в цепь выстроиться, чтобы лес ближайший прочесать… Я случайно с большим трудом подняла крышку сундука, а там они лежат… Не помню, как я выбежала на улицу, рассказала первой попавшейся мне навстречу женщине:

– Надо народ вертать, хорошо, что еще далеко не ушли в лес.

Жители вернулись, а матери и идти не смогают… Пришли председатель колхоза, участковый, давай всех допрашивать: время-то военное, всякое может быть, вплоть до вредительства. Хорошо, что во всем разобрались… Жители деревни переживали за меня, ведь я сильно испугалась тогда.

Мы мало тогда учились, рано начинали трудиться в колхозе, я всего три зимы в школу бегала. Все работы выполнялись вручную, было не до отдыха: пахали и боронили на быках, сеяли, пололи, косили, жали руками. Дадут тебе лукошко с семенами, идешь по полю и раскидываешь, а лукошко тяжелое, лямка тянет… Походим, походим, присядем отдохнуть на несколько минут, и вот уже бригадир говорит: «Вставайте, ребятишки, надо работать». А мы ведь невелики, и поиграть хочется… Но нельзя, надо трудиться. И так целый день. А с быками целая морока была: улягутся, их хоть бей – не встанут, пока не належатся! Сено заготавливали, так нас прикрепляли к женщинам: они скирдовали, сено подавали, а мы шли за возами и подгребали остатки. Поспевают лен и клевер – надо косить. Клевер так дождем и ветром измотает, что не знаешь, как к нему и подойти… Жали лен серпами, стоишь целый день внаклонку, к вечеру и не разогнуться… Льны у нас хорошие родились. Выстоятся снопы на полях, их начинали свозить на сушку в овины. Рано утром, до основной работы, ходили туда обколачивать снопы вальками для стирки белья; колотишь, колотишь по всему снопу, уже и рук не чувствуешь, а надо уже на поля бежать…

С работы вечером домой придем, у всех одно желание – полежать хоть немного, чтобы спина успокоилась… Но молодость есть молодость: только стоит услышать, как с того конца улицы идут с гармошкой – мы туда пулей! Усталости – как ни бывало! Напляшемся от души – и домой! Не в чем, правда, было особо щеголять. Тятя в мирное время, помню, два раза ездил в Горький за мануфактурой, обновки нам привозил…

Вечерами осенью и зимой в домах ткали, почти в каждой избе стоял станок. Света электрического не было тогда и в помине, сидели с фитилем, лампа керосиновая – роскошь: много керосина брала. Собирались по вечерам и на беседки; девушки постарше приходили с работой: вязали для бойцов носки, перчатки с двумя пальцами, шили кисеты, а мы смотрели и учились. Я думаю, что сейчас смогла бы запросто сшить кисет – все помню! Мальчишки, наши сверстники, придут с балалайкой, гармошкой – весело! Им – почет, а нам обидно: это ведь наши парни! В праздники ходили по деревням, 9 километров для нас – не расстояние, ночью по лесу в три места даже ходили, а утром ведь на работу – надо не проспать.

Голодное было время: ели мороженую картошку, траву ели. За радость считали крохотный кусочек жмыха в пыль перемолоть: вкусно! Нас хоть еще наша коровушка поддерживала. А ведь надо еще было налоги платить государству… Я зимой сбирать ходила! Тогда многие бродили по деревням, милостыню просили. Ходили по одному, ведь группе ничего не дадут, а так где-то картофенку тебе дадут, где-то – луковку, где – подадут, где – откажут… Голодно было… Из деревни брали порой ребят, у кого года не подходили для армии, на рытье окопов. Как-то взяли четырех девушек, они потом еле-еле пришли, вшивые, голодные… Мы и в лесу работали – на лесоповале. Женщины пилили, а мы сучки обрубали, все-все сучки подберем, ведь и овины надо отапливать.

Тятя после тяжелого ранения в руку (локоть был перебит) побыл дома на долечивании, потом опять ушел воевать. Домой пришел в 1945 году. День Победы хорошо помню, мне тогда было уже 16 лет: из деревни Кузнецово, где был сельский Совет, спешит женщина (моя будущая свекровь) и кричит: «Война ведь кончилась! Война ведь кончилась!» Радости было – до слез!

Тяжелой ценой досталась нам победа. Сейчас по ночам плохо сплю, все перебираю в памяти, в каком доме с войны не пришли: где – по два человека, где – по одному…

После войны нас по вербовке от сельского Совета посылали на строительство узкоколейки на Краснокамск. Работа тяжелая и тоже все вручную: бревна заготавливали, платформы песком нагружали, потом привозили на место, раскидывали по обе стороны от платформы, утрамбовывали, шпалы укладывали… Жили на бруснике, благо ее много было в лесу: каждая ягода – как рябина! Помню вкус послевоенного хлеба: вкуснее, кажется, не бывало…

Полвека прожила в своей деревне, работала на земле – «грамоты нет – работала ногами». Замуж вышла, дети пошли…

В 1972 году с матерью и детьми Клавдия Сергеевна уехала на Урал, 15 лет работала на Верхнесалдинском металлургическом производственном объединении имени В.И. Ленина. Предприятие крупное: было награждено Орденом Ленина, орденами Октябрьской революции и Трудового Красного Знамени. Во время войны предприятие было эвакуировано из Москвы. Бралась за любую работу: начинала уборщицей, потом ее перевели на пресс – делала заготовки для самолетов. Работала с душой, об этом говорят многочисленные почетные грамоты, благодарственные письма. Квартиру благоустроенную получила… В июне 2006 года перебралась в поселок Гончарово.

– Квартирка хорошая, живи да радуйся. Здоровья вот нет: руки и ноги болят по ночам, ведь досталось им в свое время… Это сейчас они у меня «бездельники»!
Несомненно, Клавдия Сергеевна – одна из тысяч героинь, кто вместе со всеми взяла на свои хрупкие плечи подростка тяжкие испытания военного времени, внесла свой вклад в День Великой Победы.

30 января в кругу детей, внуков, правнуков она отметила свое 90-летие. Пожелаем ей здоровья, долгих лет жизни!

Лидия ВОРОНИНА