АНТОНИНА СОБОЛЕВА: ВСПОМИНАЯ ТЕ ГОДЫ, Я ПЛАЧУ

К Дню полного снятия блокады Ленинграда

Солнце в этот день светит как-то особенно ярко. Мороз. Стекла покрылись легким узором. Антонина Андреевна только что вернулась из магазина. В свои девяносто лет она держится довольно бодро и даже отказалась от помощи социального работника. Квартира у неё маленькая, мебель почти как из кинофильма конца восьмидесятых…

- Я все делаю сама: стираю, готовлю, убираю. И в магазин сама хожу, правда, с палочкой, - говорит она, сидя за кухонным столом, на котором лежат ее любимые конфеты.

Мы неторопливо беседуем с Антониной Андреевной. Она рассказывает о том, как приехала в Ленинград, как пошла в первый класс. Отец тогда нашел новую работу и новую жену. 1932 год запомнился ей как переломный в судьбе: теперь её родным городом стал Ленинград. Так вчетвером с сестрой и мачехой они и прожили до начала войны. Жили на Васильевском острове.

- Я не могу без слез говорить о блокаде. Это страшное время… Из ремесленного училища при фабрике имени Володарского нас, учеников, направили рыть противотанковые рвы. Было очень тяжело. Правда, хлеба я получала 250 граммов, а вот сестра, которая лежала дома совсем без сил, - всего 125. Вкус этого “бумажного” хлеба помню до сих пор... Потом сестру забрали в детский дом, а я осталась жить в деревянном доме около Смоленского кладбища.

В страшную зиму 1941 года люди умирали буквально на ходу. Не стало и мачехи. Антонина продолжала работать, но была так слаба, что её на санках возили на работу более крепкие подружки.

- Сейчас дороги асфальтированные, а раньше были вымощены булыжником, - вспоминает Антонина Андреевна. - Помню, как между камней текли ручейки из разорванной трубы, мы ложками черпали оттуда воду. А один раз я чуть не погибла. Решила на Неву сходить за водой. Взяла четырехлитровую кастрюлю, папин ремень привязала к ручке. Кое-как закинула кастрюлю в лунку, а вытащить сил нет. Еле-еле смогла подняться, чуть не за-мёрзла и не осталась на льду.

Досками деревянного дома возле Смоленского кладбища мы топили печку в страшную зиму с лютыми морозами, когда даже птицы в воздухе замерзали и замертво падали на землю. Я помню это время очень хорошо, от этих воспоминаний никуда не уйти. Потом началось страшное: я начала пухнуть с голоду, было ужасно, я даже не могла никуда выйти, хотя раньше вместе с другими блокадниками ходила за водой на Неву. Тогда я попросилась в детский дом, где была моя сестра.

27 марта 1942 года началась эвакуация. Ночью, по тонкому весеннему льду, под угрозой обстрела вражеской авиации, по Дороге Жизни вместе с детским домом № 32 Антонина и её сестра были эвакуированы в город Нерехта Ярославской области. Сестра погибла при очередной бомбежке. Отец ушел из жизни в декабре 1942 года. После того, как Антонина немного окрепла, её направили в ФЗО Ярославской кордной фабрики. Там она ткала корд для шин. Работали по 12 часов и были на военном положении…

С 1950 года Антонина Андреевна Соболева живет в Светогорске. У неё сын и трое внуков. Один из них родился в тот же день, что и героиня нашего рассказа, только на восемьдесят лет позже. В декабре прошлого года Антонине Соболевой исполнилось 90 лет. Она не жалеет о прожитых годах и надеется, что такой страшной войны больше не повторится.

Мороз сковал улицы нашего города. Солнце, похоже, решило отыграться за все хмурые дни. На кухне о чём-то говорит радио, а старенький зеленый телефон с диском для набора цифр молчит. Как будто ждет, когда же Антонине Андреевне позвонит сын - тогда он (телефон) донесет до её слуха нашей героини такие простые слова: “Мама, с праздником! Я тебя очень люблю!”.