ТИХАЯ ЗАВОДЬ

Парк Монрепо как экосистема

Признаваясь в любви к пейзажному стилю, императрица Екатерина II писала: «Я страстно люблю теперь сады в английском вкусе: кривые линии, пруды в форме озер… Ненавижу фонтаны, которые мучат воду, давая ей течение, противное её природе». Создатель парка Монрепо Людвиг Генрих Николаи, вероятно, придерживался такой же точки зрения (ведь трудно себе представить дворцовые парадные сооружения посреди суровой карельской природы); он не только видел и тонко чувствовал природный ландшафт, но и смог использовать все имеющиеся особенности рельефа парка. Кроме пруда «Боб», уже упомянутого в предыдущем выпуске, в Монрепо есть еще один пруд, устроенный в природном скальном углублении, – у павильона Паульштайн (утраченного в середине ХХ века).

(Начало в № 95)

Пруд Паульштайн

«С высоты, на которой размещается домик, обозревается почти весь сад», – речь в этом комментарии Пауля Николаи к поэме своего отца, Людвига Генриха Николаи, идет о павильоне, стоящем на высокой скале и названном в его честь – Паульштайне. Считается, что это самая ранняя парковая постройка в Монрепо, в которой барон Л.Г. Николаи устроил свой летний кабинет. «Весь Выборг приходит посмотреть на Паульштайн, – сообщал отец сыну в августе 1791 г., – он очень милый, привлекательного вида, но чтобы сделать его ещё более приятным, там был разбит маленький сад, который вы сможете устраивать на свой вкус. Глубокий котлован с илистой водой, который из-за скал нельзя было обойти, сейчас расчищен, увеличен и вокруг него проходят удобные прогулочные дорожки. Так что у нас на вершине скалы лес, дом и пруд…»

Любой садовый пруд, независимо от его размеров и стиля, создавал настроение для спокойных раздумий. Выбор формы становился результатом личных предпочтений хозяина, ведь каждый уважающий себя владелец поместья считал долгом вырыть или обустроить в своем парке водоем, который выявлял его личные предпочтения. Пруд у Паульштайна благодаря задумке хозяина и мастерству садовников и землеустроителей был значительно увеличен, в результате чего приобрел подковообразную форму, и, внимательно всматриваясь в его очертания, на некоторых участках можно заметить каменную (бутовую) кладку, в настоящее время частично обрушенную.

Окна и остекленные двери Паульштайна выходили в сторону пруда, который зрительно увеличивал пространство перед домом. Надо сказать, что кроме кабинета Л.Г. Николаи, здесь были также и комнаты, где хозяева в летние месяцы принимали гостей. Именно от террасы Паульштайна начинались длительные романтические прогулки по парку. Сопровождая своих гостей, владельцы Монрепо, как правило, предпочитали тот путь, который Людвиг Генрих Николаи описал в своей поэме «Имение Монрепо в Финляндии.1804», – то есть, до обеда гости шли в западную часть парка, которую освещали рассветные лучи, а после обеда – в восточную часть, где с острова Палатки или Пампушинки можно было наблюдать закатное солнце, когда багряными и золотыми оттенками загораются верхушки лип, берез и кленов, оттененные еловой хвоёй.

Обедали гости здесь же, в павильоне Паульштайн, а вот после обеда они пили чай, кофе или наливки на террасе или же в небольшом «увеселительном домике», стоявшем как раз посреди пруда. (На плане парка 1806 г. на самой оконечности вытянутого полуостровка можно найти за № 20 «маленький пруд с беседкой»). В письме Л.Г. Николаи есть еще одна интересная деталь: «Вместе с Бистерфельдом мне пришлось много побродить по округе, чтобы найти столько воды для пруда на Паульштайне, чтобы хотя бы иногда можно было бы устраивать водопад со скальной горы (август 1798 г.). То есть, речь идет о водопаде как специально устраиваемой для гостей садовой «затее». Нельзя не упомянуть еще об одной важной функции парковых прудов: они являлись важнейшим источником воды в случае пожара, как бытового, так и лесного.

Надо полагать, что форма пруда у Паульштайна в конце концов не устроила Пауля Николаи. В ту пору (с 1847 года), после окончательной отставки, он уже постоянно жил в своем родовом имении Монрепо и основательно занимался завершением сложного по композиции ландшафтного творения своего отца. По его указанию садовые мастера разделили пруд каменной перемычкой, которая стала естественным продолжением дорожки к беседке, вследствие чего пересечь его насквозь стало намного легче. Сейчас уже сложно различить очертания пруда у Паульштайна, – вся акватория густо заросла вахтой трехлистной и даже кустарником. Но когда-то этот пруд оригинальной формы был настоящей оправой для чистой воды, где, возможно, плескалась рыба как местной фауны, так и совсем диковинная.

Водный лабиринт Монрепо

Совсем недавно в Гатчинском парке была завершена реставрация знаменитого водного лабиринта. «Вы найдете прелестные маленькие острова там, где раньше были болота…», – так писала фрейлина Екатерина Нелидова князю А.Б. Куракину в 1794 г. после посещения Гатчины. Безусловно, и в нашем парке Монрепо назвать пространство в районе Китайских мостиков водным лабиринтом можно без всякой натяжки, ведь изящно вычерченные рукой садового архитектора (предположительно, Дж. А. Мартинелли) извилистые береговые линии сначала образуют сферичной формы пруд, затем сужаются в протоку, огибающую справа большой камень, затем – снова расширение, и еще один огромный камень, поворот влево, и уже потом, петляя, протока выходит в залив. (Конечно, масштаб не тот, да и сложный скальный ландшафт Монрепо достаточно сильно усложнил задачу создания водного лабиринта, вместо островов – большие валуны). 

В пейзажных парках периода романтизма лабиринт был довольно распространенным элементом. Это было место для меланхолических прогулок, самоуглубления, поиска смысла существования. А для масонов лабиринт – это космологическая символика; прохождением через лабиринт совершался обряд инициации, посвящения, просветления. Лабиринт – это самый сложный, графически запутанный символический знак, в котором воплощена идея вечного движения.

Что мы знаем о создании этой очень интересной парковой «затеи» из писем барона и баронессы Николаи к сыну Паулю? То, что идея сооружения целой системы прудов и одновременно устройства большого холма для установки памятной Колонны возникла у Л.Г. Николаи практически сразу после приобретения Монрепо. Правда, эта идея потребовала много усилий и времени. 

В июне 1798 г. перед отъездом из Петербурга Людвиг Генрих Николаи пишет сыну: «Я думаю, что в эту минуту мраморная колонна уже красуется на своём холме, подровненном и усеянном трилистником с трёх сторон». Но на месте оказалось, что работы по сооружению холма и прудов еще находятся в начальной стадии, потому что в следующем письме мы читаем: «Гора колонны в большом беспорядке, все камни разбиты на куски, всё время везде взрывают». Читая письмо, датированное 8 апреля 1799 года, получаем следующую информацию: «Мы взорвали все большие камни и теперь расчищаем и выравниваем место». Перемещая огромные массы грунта, работники имения и солдаты Выборгского гарнизона с большим трудом изменяли рельеф местности, рыли пруды, прокладывали каналы. Понадобилось еще несколько лет, чтобы все работы по устройству системы прудов и проток в районе островов Палатки и Пампушинки были завершены. Единственное «но»: пройти на лодке этот путь от начала до конца было невозможно, после 1-го Китайского мостика (2-й тогда еще не был построен) пруд заканчивался узкой полоской суши, по которой была проложена дорожка, а выстроенный мостик был очень низким и, по первоначальному замыслу и устройству, имел шлюз, запирающий пруд, так как в нем разводилась рыба.

Память воды

Пруд в усадебном парке – это прежде всего элемент сада, малая архитектурная форма, но при этом важная «пищевая» составляющая, – ведь при умелом рыборазведении усадебный пруд становился источником ценного продукта питания. В прудах с чистейшей водой разводили как обычную местную рыбу, такую как лещ, салака, окунь, плотва, так и по-настоящему «дворянскую» – карась, судак, стерлядь. 

Но впоследствии творческий замысел Пауля Николаи и в этом случае преобразил прудовую систему в восточной части парка. Часть суши, замыкавшая пруды, была срыта, водный лабиринт окончательно сформировался и получил сквозной выход в залив, а полуостров Пампушинка был соединен небольшой дамбой из гранитных блоков с прилегающим к нему островом. 

Ученые убедительно доказали, что у воды есть память – она хранит образы однажды соприкасавшейся с ней материи. Старые усадебные пруды Монрепо хранят память о тех людях, создателях парка, которые, насытившись суетой жизни, решили создать на их берегах свой собственный мир из поэтических произведений и изумительных по красоте ландшафтных творений. 

Надежда РАССАХАТСКАЯ, старший научный сотрудник ГИАПМЗ «Парк Монрепо»

На фото: Литография Л.-Ж.Жакотте "Пруд  у Паульштайна"