Вечность. Жизнь и судьба Леонтия Николаи

Эта статья завершает публикацию о судьбе Леонтия Николаи, генерала русской армии, героя Кавказской войны, принявшего монашеский постриг под именем Жан-Луи в картезианском монастыре во Франции.

(Окончание. Начало в №№ 32, 36)

Монастырская работа

 Жану-Луи было поручено заниматься гостями монастыря, которые приезжали в Гранд-Шартрез либо как туристы, либо чтобы на время удалиться от мирской суеты. Всех гостей – священников или людей светских – очаровывал прием, оказанный святым отцом Жаном-Луи, который, несмотря на монашескую рясу, сохранил манеры дворянина.  Побывал в Шартрезе и Эдуард Шюре, французский писатель из Эльзаса. Вот что он написал в 1891 году в книге «Великие легенды Франции»: «На сегодняшний день в Гранд‑Шартрез живет тридцать пять монахов. Мне сказали, что среди них есть русский генерал Николаи, получивший разрешение от царя закончить здесь свои дни. Этот случай тем более интересен, что генералу пришлось перейти из православия (автор заблуждался: если генерал русский, значит, православный) в католичество, чтобы осуществить свою мечту, религиозную или поэтическую. Вот еще одно доказательство той странной притягательности и очарования, которое Гранд‑Шартрез оказывал на людей во все времена». В обязанности Жана-Луи входило также служение мессы в Фурвуари в часовне для рабочих, занятых на производстве знаменитого ликера Шартрез. И он отправлялся туда каждую неделю, какая бы погода ни стояла.

Монастырь Гранд Шартрез. Почтовая открытка.

Драма в Альпах

Однажды (было это в декабре 1880 года, Жану-Луи уже 60 лет), когда он возвращался из Фурвуари, с ним приключился несчастный случай. После службы он направился в Кюрьер, надеясь остановиться там и передохнуть в заведении для глухонемых.  С ним всю дорогу следовал пес. По дороге отец Жан-Луи читал молитвенник и не заметил, как оказался на очень крутой тропинке, которая в некоторых местах обрывалась в пропасть на сотни метров. Коварная тропинка местами была шириной всего 40 сантиметров. Внезапно он оступился и покатился вниз. Вот что писал об этом событии монастырский доктор Жамм: «Пропасть, где мы его обнаружили, 18 метров в глубину. Отец сначала скатился по пологому склону метров 10, а потом почти с отвесного склона в 8 метров, меж двух скал с выступающими острыми краями, о которые он, вероятно, ударился. Приземлился он на берегу речки, на камни и гравий. После тщательного обследования я с удовлетворением отметил, что обошлось без кровопотери и переломов, были сильные ушибы и почти полностью лишена подвижности левая сторона тела».

Славный пес Лион, который сопровождал Жана-Луи, не бросил несчастного, он лизал ему руки, ласкался, пытался согреть своим телом. И спасти мог бы: два лесоруба шли по злосчастной тропинке, но они испугались огромной собаки, которая разливалась лаем в уединенном месте. Пес покинул своего хозяина, но лишь для того, чтобы вернуться в Фурвуари и попытаться призвать людей на помощь. Он беспокоился, хватал почтальона за одежду и тянул, как будто звал за собой. Увы, никто не обратил на собаку внимания. Более двух суток провел несчастный в пропасти, пока на тропинке не появился монастырский мальчик-пастушок. «Я решил, что-то был ангел, посланный мне во спасение. Когда я позвал его в первый раз, он испугался, а увидев меня, со всех ног бросился за подмогой», – писал Жан-Луи. Монахи уже искали преподобного отца, мальчик объяснил им, где произошел несчастный случай. Братья-монахи снарядили спасательную экспедицию с носилками, повозкой. Брат Луи развел костер. «Огонь развели так близко, что один бок у меня был как ледышка, зато другому грозило поджариться», – со смехом вспоминал потом Жан-Луи. А брат Людольф влил в пострадавшего несколько ложек целительного желтого ликера «Шартрез». Святого отца с осторожностью доставили в Кюрьер. Преданный пес Лион влетел в комнату, встал передними лапами на кровать, принялся лизать хозяина и всячески демонстрировать свою радость. Монастырский доктор Жамм писал: «Очень скоро преподобный отец окончательно поправился и напоминанием о печальном происшествии ему останется лишь долг признательности Святой Деве, что в момент падения уберегла его от переломов, помогла выбраться живым после 3 суровых зимних дней и ночей, проведенных на дне оврага, и отправила ему в помощь милых и преданных людей». Газеты рассказали об этом происшествии в горах под заголовком «Драма в Альпах», а следовало бы сказать «Чудо у речки Тенезон».

 6 декабря случилось несчастье, а 19 января, в свой 61 день рождения, Жан-Луи с радостью уже служил святую мессу. Каждый год, в годовщину своего чудесного спасения отец Жан-Луи посещал Кюрьер, чтобы выразить свою благодарность за милосердие и помощь.

«Наше земное бытие держится всего лишь на ниточке»

Через 6 лет, в 1887 году, с ним произошел еще один несчастный случай, который мог бы лишить его жизни. Примерно в километре от Фурвуари, где он продолжал служить мессы, камень величиной с пушечное ядро откололся от скалы и, скатившись, ударил Жана-Луи в правое колено, да с такой силой, что тот упал. Произошло это в уединенном месте в горах, помочь бедолаге было некому. С трудом поднявшись, ковыляя, добрался он до Фурвуари, где прибывший врач определил только сильный ушиб, кость не была затронута. «Похоже, я притягиваю к себе несчастные случаи, и мой ангел-хранитель всегда начеку, чтобы отразить и смягчить удар. Все это очень хорошо напоминает нам, беззаботно-забывчивым, о том, что наше земное бытие держится всего лишь на ниточке», – рассказывал Жан-Луи своей сестре Симплиции. Приближался новый, 1891 год. Преподобный отец Жан-Луи по-прежнему служил мессы в Фурвуари. «Конечно, я уже не так бодр, как раньше, и ноги оставляют желать лучшего, но это уже возраст, ведь мне скоро 71 год! Иногда мне странно думать, что я уже старик», - писал он Симплиции.  Накануне своего дня рождения, 18 января, он готовился к службе. Его предупредили, что холод на улице сильный. Он с улыбкой ответил, что мороз его не пугает, и что он рад будет отслужить мессу в свой день рождения в малой часовне Фурвуари. А на следующий день, вернувшись в Шартрез, он почувствовал себя очень плохо, тяжело было дышать, мучило удушье. Вызванный доктор диагностировал воспаление легких. Надежды сохранить жизнь больного практически не было. Он был в полном сознании, но говорил с трудом. Видимо, смерть страшила его, потому что в начале болезни Жан-Луи сказал одному из монахов: «Вечность! Ах, как страшно!»

«Он жил как праведник»

Один из друзей Жана-Луи описал подробности последних часов его жизни. «В воскресенье вечером отец Жан-Луи потерял зрение, а в понедельник утром еще и перестал слышать. Он был спокоен и, кажется, не страдал. В два последних своих дня он не только отказывался пить, но даже не позволял смочить себе губы. Отец викарий наклонился к больному и сказал: «Отец Жан-Луи, разрешаю вам уйти. В последний раз попросите прощения у Господа и отправляйтесь к Иисусу, Марии и Иосифу». Прошло несколько минут, губы умирающего слабо шевельнулись, и дыхание остановилось. Все было кончено…» Это было 2 февраля 1891 года.

И в монастыре, и в Фурвуари, и в Кюрьере – повсюду очень горевали о кончине Жана-Луи, ибо любили его. Отец викарий сказал родственнику Жана-Луи, Шарлю-Мари де Брольи: «Скажите его семье, что он жил как праведник…так считали все, кто когда-либо знал его». Очень тяжело перенесла утрату сестра Жана-Луи, Симплиция. За шесть недель до смерти он написал ей письмо: «Прошлое кажется исчезнувшим сном, и приближается последний рубеж. Представь только, сколько в мире людей, которые даже не задумываются об этом и жертвуют вечной жизнью ради нескольких быстротечных мгновений! Да благословит тебя Бог! С Рождеством и счастливого нового года!»

Вместо счастья новый год принес Симплиции боль утраты...

Материал подготовила библиотекарь музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья ЛИСИЦА