Их спасло единство

Голод, холод, смерть, ужас, страх… Сквозь ночи, полные кошмаров, и дни, пропитанные отчаянием, ленинградцы преодолевали любые тяготы, проявляли невероятную стойкость духа, не сдаваясь перед натиском алчного врага и веря в лучшее.

Время неумолимо отдаляет нас от страшных дней, которые выпали на суровую и горькую долю жителей блокадного Ленинграда, но память о храбрых сердцах, несмотря на все невзгоды, продолжавших борьбу, живет в рассказах тех, кто выжил, в глазах потомков, которые, не зная страха, стремятся понять, что значит быть свободным.

С каждым откровением о блокаде мы открываем новые грани человеческой стойкости. И сегодня своими воспоминаниями делится с читателями «Красной звезды» Людмила Урлякова, в девичестве Вознесенская, чье детство, как и у сотен тысяч других ребятишек, было безвозвратно украдено войной и неимоверными лишениями блокады.

Человеческая память так устроена, что по прошествии лет от раннего детства в ней остаются в большей части только самые трогательные и хорошие события и мгновения, но только не у детей блокады… Всего два с половиной годика было Людочке, когда ее родной Ленинград оказался в кольце фашистского натиска. С мамой Марией Андреевной и бабушкой Таней они жили в коммунальной квартире на Лиговском проспекте. Отец Владимир Вознесенский был военным летчиком, накануне начала войны служил в Москве, и семья готовилась к переезду в столицу. Но не сложилось. Высоким, красивым и добрым запомнила папу дочь, видевшая его только несколько раз после войны. В 1946 году Владимир Алексеевич погиб. От папы дочке осталось только сходство во внешности и тихое воспоминание о его голосе, которое с каждым годом становилось все более неуловимым.

Когда началась блокада, маленькая Люда не понимала, что происходило. О тех страшных днях воспоминания остались смутные. Но они навсегда отпечатались в сердце. Помнит Людмила Владимировна, что вскоре к ним перебралась мамина сестра тетя Нюра с двумя детьми. Помнит, когда в коммунальной квартире с наступлением морозов закрыли обе комнаты и перебрались все на кухню, где находилась дровяная плита, скудное, но такое драгоценное тепло которой грело лютыми ночами спавших на ней детей, укутанных с головы до ног в зимние одежды. Место на плите было отведено для самых маленьких – Люды, ее двоюродной сестренки Вали и младшего сына соседки. Ребята постарше – двоюродный брат Коля и соседская дочка – подростки, обоим было не больше лет двенадцати – ютились на полу около плиты. Вместе детей и взрослых было девять человек. Выжили все, кроме бабушки.

– Это, кажется, было уже во вторую зиму, точно не скажу. Помню, что не могла никак понять, что с бабушкой, почему она всё время лежит и холодная, – произнесла Людмила Владимировна дрожащим голосом. – Мама потом рассказывала, что я всё время бегала к бабе Тане. Только отвернётся, а я уже по ней ползаю и все одно и то же твержу: «Баб, ты че лежишь, баб, ну, вставай. Ну!».

Больше двух недель тело бабушки находилось в квартире – не хоронили, чтобы по карточке получать хлеб и так хоть как-то увеличить общие шансы на жизнь. А они были ничтожно малы, и каждый день грозил стать последним.

Никогда уже не забудутся слезы двоюродного брата Коли, у которого в один из дней отобрали на улице хлеб, полученный им на всех.

– Коленька вернулся с пустыми руками. Плакал. Мама тоже плакала, да все плакали, ведь это был наш дневной паек. Но еще помню, что брата никто за случившееся не поругал, ни словом, ни взглядом. Как бы тяжело мы ни жили, но всегда дружно, мирно, едино, – после некоторой паузы продолжила свои воспоминания Людмила Урлякова. – Благодаря этой сплочённости и выжили. А еще – благодаря тете Нюре, которая отдавала нам свой паек и за всю блокаду ни крошки дома не съела. Она работала на колбасном заводе, может быть, там как-то да перебивалась. Еще соседка, которая над нами на третьем этаже жила, умудрялась где-то лебеду раздобыть и пекла такие вкусные из нее лепешки, угощала нас.

К хлебу, как и у всех переживших блокаду, у Людмилы Владимировны на всю жизнь осталось особое отношение.

– Это уже после войны было. Еще одна мамина сестра жила в Калининской области (ныне Тверской), и мы приехали к ней в гости. Помню, брат двоюродный, его тоже Коля звали, вышел во двор с куском хлеба, намазанным подсолнечным маслом и солью посыпанным. Он краюшку совсем немного откусил и бросил, а петух подхватил. Я как давай гоняться за петухом, чтобы хлеб-то отобрать. Эта картина у меня как сейчас перед глазами, – призналась ветеран и вдруг всплеснула руками. – А что же это мы без чая!

И тут, словно скатерть-самобранка, заботливая хозяйка принялась хлопотать вокруг стола. К встрече с корреспондентом любимой газеты, которую выписывает все те двадцать с лишним лет, что живет в Приозерске, Людмила Владимировна прикупила в городской кондитерской один из лучших свежеиспеченных тортов и разного сорта шоколадных конфет. Ароматный чай с дольками засахаренного лимона добавил в атмосферу скромной и аккуратно убранной кухни еще больше уюта и тепла, которого так недоставало маленькой Люде в блокадные годы.

За чаем Людмила Урлякова поделилась воспоминаниями о самой долгожданной весенней вести мая 1945 года.

– Мама, не сдерживая слез, тогда сказала: «Всё, нет войны и не будет больше!». Тут уже все стали выходить на улицы, и там многие плакали, – Людмила Владимировна вспомнила, как в тот день, 9 мая, в Ленинграде раздавались радостные крики и звуки музыки. Люди обменивались приветствиями, словно забыв о предыдущих кошмарах. В сердце каждого, кто пережил ужасы блокады, запечатлелась надежда – надежда на мирную жизнь, на восстановление города.

В послевоенные годы жизнь ленинградцев стала постепенно возвращаться в мирное русло. После окончания средней школы и учебы в Ленинградском институте аэрокосмического приборостроения, которую, так уж сложились обстоятельства, не довелось завершить, Людмила Владимировна много лет отдала добросовестному труду на благо Родины. Больше 27 лет отработала она сборщицей на заводе «Техприбор» – собирала детали для космической промышленности, потом десять лет трудилась на заводе «Госметр», специализировавшемся на производстве электронных весов. В непростые для нашей страны 90-е годы работала в крупном продовольственном магазине «Дурдинка» сначала за прилавком, потом – заведующей молочным отделом. Порой приходилось непросто – судьба несла немало испытаний: несчастный брак, разбитое сердце, скоропостижная гибель горячо любимого сына-подростка, безденежные постсоветские годы… Но Людмила Владимировна никогда не жаловалась на свою долю, всегда сохраняла стойкость и оптимизм, находя силы двигаться дальше, любя жизнь и Родину.

 – Я патриотка. И всей душой верю, что свою страну надо любить, тогда она ответит тебе тем же. Именно любовь к Родине делает нас сильнее, она позволяет свету побеждать тьму и возрождаться после каждой бури. Сейчас наша Родина снова вынуждена противостоять злу. И я точно знаю, она его победит! – горячо сказала эта хрупкая убеленная сединой женщина, ее ясные голубые глаза светились решимостью. – Потому что в сердцах наших людей, наших защитников Отечества есть непоколебимая духовная сила, которая неподвластна никакому, даже самому мерзкому, врагу!

Сегодня, сохраняя в сердце патриотизм и оптимизм, Людмила Владимировна радуется каждому новому дню, живо следит за происходящими в стране и мире событиями. В этом ветерану помогают компьютер, мобильный телефон, интернет, мессенджеры и социальные сети, которыми она в свои 86 лет активно пользуется. Посещение художественных выставок и других культурных мероприятий – обязательно в любимом Санкт-Петербурге, встречи с друзьями, вязание и шитье не дают ей скучать. Людмила Владимировна убеждена, что важно поддерживать связь с миром и быть в курсе современных тенденций, всегда быть занятой делом, чтобы не терять чувства жизни. Ведь кому, как не ей, ребенку блокады, понимать величайшую ценность каждого мгновения

 Татьяна НОТА,  газета «Красная звезда»

Фото автора