ДЕЛО ПО ОБВИНЕНИЮ В СПАСЕНИИ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
(начало в №№ 21, 25)
При обыске в квартире протоиерея Феодора были обнаружены нотариально заверенное завещание князя Абамелек-Лазарева, старинные рукописи, свидетельствующие об истории санкт-петербургских церквей, молитвенные записки «о упокоении» многих умерших представителей дворянских родов Российской империи (и в том числе императора Павла I), а также письмо Сербского патриарха Лазаря: «Ко всем верным сынам православной церкви.
С благословения Св<ятейших> Патриархов Царьградского Григория, Иерусалимского Петра, Антиохийского Кирилла, мы Божью милостью смиренный Патриарх и молитвенник Королевства Сербского, Хорватского и Словенского Лазарь, выслушав документальные сообщения российских православных митрополитов, епископов, пресвитеров и чтущих апостольскую восточную, христово-православную церковь, чад ее, не имеющих священнического и иноческого чина, объявляем: ни мы, ни святейшие восточные патриархи не признаем нынешнего устройства Российской Кафолической церкви, возникшаго после насильственного свержения и заточения законной главы ее Патриарха Российского и Московского Тихона.
Его, Патриарха Российского и Московского Тихона считаем старшим братом своим о Господе. Всех пострадавших и принявших муки и венец от насильников поминать в королевствах Сербии, Хорватии и Словенском как блаженных исповедников за православную восточную кафолическую церковь венец мученичества принявших.
Ни мы, ни наши братья во Христе, святейшие Патриархи Царьградский, Иерусалимский и Антиохийский ни в какие общения с представителями Русской церкви, возставшей против брата нашего Патриарха Тихона, не входили и не войдем и на ослушников воли нашей призываем гнев и проклятие Господне; да будут всем нашим верным сынам слова наши яки кимвал бренчащий.
Смиренный Лазарь Патриарх Сербии, Хорватии и Словенского Королевства и всех земель под державою Короля и Господина нашего Александра находящегося».
… Обнаружены были стихи антисоветского и явно (да простят меня политкорректные читатели!) антисемитского содержания:
«Выборы в Совет Р<абочих> и К<рестьянских> Депутатов.
Избраны:
Тов<арищ> Шлема из Губпродкома,
Тов<арищ> Борух из Центропорох,
Тов<арищ> Ицка из Центроспичка,
Тов<арищ> Роза из Совнархоза.
Две грязных рожи из Центрокожи,
И к ним две хайки из чрезвычайки;
Не очень честны, не очень чисты,
За то, наверно, все коммунисты!»
… На пишущей машинке была отпечатана целая поэма:
«Карл Маркс политик, эконом,
Нам всем достаточно знаком.
Он был в Германии рожден,
И где-то скромно схоронен.
Но вот возник неясный слух,
Что жив бессмертный Маркса дух…
Он продолжает тайно жить,
Писать, бороться и учить.
Текли года… Вдруг слух такой
Потряс внезапно шар земной:
Карл Маркс в России наконец
Обрел терновый свой венец.
И там так прочно погребен,
Что никогда не встанет он.
В советской прессе там о нем
Едва ли что-нибудь прочтем.
Нам передать потомству лестно
Все, что о Марксе нам известно.
И вот правдивый наш рассказ
Вы здесь услышите сейчас…»
Далее повествуется о том, как восставший из гроба Карл Маркс оказывается в Советской России, знакомится с реальным социализмом, вступает в конфликт с продотрядом, попадает на допрос в ЧК, видит жуткие картины разоренной Москвы и, наконец, оказывается рядом со своим монументом:
«Тут, не стерпевши, наш старик
Скульптуре плюнул прямо в лик…»
Свидетели данного поступка отнеслись к произошедшему с пониманием:
«… Другой рабочий произнес:
Я б прежде этого не снес,
Я пролетарий, не буржуй,
Но ничего, товарищ, плюй.
Мы все несем тяжелый крест
И мне понятен твой протест.
Последней бывшая курсистка
К нему поспешно подбежав,
И руку Марксу крепко сжав,
С дрожащей в голосе слезой
Сказала с чувством: «Вы - герой!», -
И тут же быстро отошла
И в дверь Совдепскую вошла.
Подумал Маркс – как мало ныне
Народы чтут свои святыни,
И, совершив еще плевок,
Пошел грустя на Самотек…».
Однако, кроме подобных литературных опусов ничего «антисоветского» чекисты не обнаружили, как ни старались… Тем не менее было признано необходимым заключить Знаменского под стражу до суда.
… Более сотни прихожан подписали прошение об освобождении протоиерея Феодора под свое поручительство: «Мы, нижеподписавшиеся, хорошо знаем арестованного протоиерея Феодора Ивановича Знамеского, вполне ручаемся, что он по первому требованию явится в суд или к Вам для допроса и никуда из Петрограда не отлучится без разрешения, в виду чего и принимая во внимание, что заключение тягостно для плохого здоровья протоиерея Знаменского, - просим освободить его из-под стражи до суда под наше всех поручительство…»
3 сентября 1923 года прошение было передано в Следственный отдел Петроградского губернского советского народного суда.
22 сентября 1923 года мера пресечения была заменена на подписку о невыезде (под поручительство Николая Петровича Петровского – конторщика хозяйственного отдела Петроградской губернской заводской конюшни и Василия Львовича Козырева – ответственного кладовщика).
Заседание суда было назначено на 10 декабря 1923 года.
На судебном процессе было зачитано обвинительное заключение:
«… Будучи настоятелем бывш<ей> Придворно-Конюшенной церкви с 1918 г. по 1923 год, гр<ажданин> ЗНАМЕНСКИЙ скрыл церковные ценности от Комиссии по изъятию таковых, а также принимал церковные ценности из других церквей на хранение для той же цели и все данные ценности хранил в особой кладовой при алтаре, а также и у себя на квартире, которые систематически расхищал в свою пользу. Кроме того похитил опись церковных ценностей, составленную в 1902 году, с тем, чтобы скрыть следы похищенных ценностей из церкви и тем самым препятствовал к правильному учету в изъятии церковных ценностей вышеназванной Комиссии, а также хранил с целью распространения контр-революционные воззвания и стихи, т.е. в преступлении, предусмотренном ст.ст. 72, 92, 180 «а» Уголовного Кодекса…». (Для читателей, не знакомых с Уголовным Кодексом РСФСР 1922 года, привожу расшифровку упомянутых статей: «изготовление, хранение с целью распространения и распространение агитационной литературы контрреволюционного характера», «похищение, повреждение, сокрытие или уничтожение официальных или частных документов из государственных учреждений в долях препятствования правильному разрешению дел или вообще функционированию учреждений», «кража у частного лица без применения каких-либо технических приемов (простая кража)»).
Адвокатом на процессе был член Коллегии защитников Моисей Семенович Равич (годом ранее защищавший профессора Юрия Петровича Новицкого на процессе митрополита Петроградского Вениамина).
Суд решил:
«… В силу амнистии в честь образования Союза Советских Социалистических Республик от дальнейшего отбытия наказания в виде лишения свободы Знаменского освободить».
Вот так вершилось правосудие в советском государстве на заре его существования. Доказать ничего не смогли (практически все обвинения абсурдны), но реверанс в пользу «социалистической законности» сделали.
Не надолго…
Выписка из постановления заседания «тройки» ПП ОГПУ в ЛВО от 10 февраля 1931 года: «№ 24. Знаменского Ф.И. – расстрелять. Имущество конфисковать».
10 мая 1931 года приговор был «смягчен»: «Знаменского Ф. И. заключить в концлагерь сроком на 10 лет, с заменой высылкой через ПП ОГПУ в Севкрай на тот же срок».
15 мая приговор был приведен в исполнение: протоиерея Феодора Знаменского отправили первым этапом в город Котлас, «в распоряжение Котласского оперсектора ОГПУ»…
Дальнейшая судьба героя нашей статьи автору неизвестна.
Борис Львович Модзалевский был арестован в 1924 году, но из-за поднявшегося скандала (все-таки ученый с мировым именем, а до 1937-го года еще далеко!) вскоре освобожден; умер через четыре года… Адвокат Моисей Семенович Равич расстрелян в 1938 году…
В настоящее время причт Храма Спаса Нерукотворенного на Конюшенной площади Санкт-Петербурга собирает материалы, необходимые для канонизации протоиерея Феодора Знаменского – одним из документов служит и хранящееся в Ленинградском областном государственном архиве трехтомное дело «… по обвинению Знаменского Федора в краже, отказе внесения налога, в хищении церковных ценностей»…
При обыске в квартире протоиерея Феодора были обнаружены нотариально заверенное завещание князя Абамелек-Лазарева, старинные рукописи, свидетельствующие об истории санкт-петербургских церквей, молитвенные записки «о упокоении» многих умерших представителей дворянских родов Российской империи (и в том числе императора Павла I), а также письмо Сербского патриарха Лазаря: «Ко всем верным сынам православной церкви.
С благословения Св<ятейших> Патриархов Царьградского Григория, Иерусалимского Петра, Антиохийского Кирилла, мы Божью милостью смиренный Патриарх и молитвенник Королевства Сербского, Хорватского и Словенского Лазарь, выслушав документальные сообщения российских православных митрополитов, епископов, пресвитеров и чтущих апостольскую восточную, христово-православную церковь, чад ее, не имеющих священнического и иноческого чина, объявляем: ни мы, ни святейшие восточные патриархи не признаем нынешнего устройства Российской Кафолической церкви, возникшаго после насильственного свержения и заточения законной главы ее Патриарха Российского и Московского Тихона.
Его, Патриарха Российского и Московского Тихона считаем старшим братом своим о Господе. Всех пострадавших и принявших муки и венец от насильников поминать в королевствах Сербии, Хорватии и Словенском как блаженных исповедников за православную восточную кафолическую церковь венец мученичества принявших.
Ни мы, ни наши братья во Христе, святейшие Патриархи Царьградский, Иерусалимский и Антиохийский ни в какие общения с представителями Русской церкви, возставшей против брата нашего Патриарха Тихона, не входили и не войдем и на ослушников воли нашей призываем гнев и проклятие Господне; да будут всем нашим верным сынам слова наши яки кимвал бренчащий.
Смиренный Лазарь Патриарх Сербии, Хорватии и Словенского Королевства и всех земель под державою Короля и Господина нашего Александра находящегося».
… Обнаружены были стихи антисоветского и явно (да простят меня политкорректные читатели!) антисемитского содержания:
«Выборы в Совет Р<абочих> и К<рестьянских> Депутатов.
Избраны:
Тов<арищ> Шлема из Губпродкома,
Тов<арищ> Борух из Центропорох,
Тов<арищ> Ицка из Центроспичка,
Тов<арищ> Роза из Совнархоза.
Две грязных рожи из Центрокожи,
И к ним две хайки из чрезвычайки;
Не очень честны, не очень чисты,
За то, наверно, все коммунисты!»
… На пишущей машинке была отпечатана целая поэма:
«Карл Маркс политик, эконом,
Нам всем достаточно знаком.
Он был в Германии рожден,
И где-то скромно схоронен.
Но вот возник неясный слух,
Что жив бессмертный Маркса дух…
Он продолжает тайно жить,
Писать, бороться и учить.
Текли года… Вдруг слух такой
Потряс внезапно шар земной:
Карл Маркс в России наконец
Обрел терновый свой венец.
И там так прочно погребен,
Что никогда не встанет он.
В советской прессе там о нем
Едва ли что-нибудь прочтем.
Нам передать потомству лестно
Все, что о Марксе нам известно.
И вот правдивый наш рассказ
Вы здесь услышите сейчас…»
Далее повествуется о том, как восставший из гроба Карл Маркс оказывается в Советской России, знакомится с реальным социализмом, вступает в конфликт с продотрядом, попадает на допрос в ЧК, видит жуткие картины разоренной Москвы и, наконец, оказывается рядом со своим монументом:
«Тут, не стерпевши, наш старик
Скульптуре плюнул прямо в лик…»
Свидетели данного поступка отнеслись к произошедшему с пониманием:
«… Другой рабочий произнес:
Я б прежде этого не снес,
Я пролетарий, не буржуй,
Но ничего, товарищ, плюй.
Мы все несем тяжелый крест
И мне понятен твой протест.
Последней бывшая курсистка
К нему поспешно подбежав,
И руку Марксу крепко сжав,
С дрожащей в голосе слезой
Сказала с чувством: «Вы - герой!», -
И тут же быстро отошла
И в дверь Совдепскую вошла.
Подумал Маркс – как мало ныне
Народы чтут свои святыни,
И, совершив еще плевок,
Пошел грустя на Самотек…».
Однако, кроме подобных литературных опусов ничего «антисоветского» чекисты не обнаружили, как ни старались… Тем не менее было признано необходимым заключить Знаменского под стражу до суда.
… Более сотни прихожан подписали прошение об освобождении протоиерея Феодора под свое поручительство: «Мы, нижеподписавшиеся, хорошо знаем арестованного протоиерея Феодора Ивановича Знамеского, вполне ручаемся, что он по первому требованию явится в суд или к Вам для допроса и никуда из Петрограда не отлучится без разрешения, в виду чего и принимая во внимание, что заключение тягостно для плохого здоровья протоиерея Знаменского, - просим освободить его из-под стражи до суда под наше всех поручительство…»
3 сентября 1923 года прошение было передано в Следственный отдел Петроградского губернского советского народного суда.
22 сентября 1923 года мера пресечения была заменена на подписку о невыезде (под поручительство Николая Петровича Петровского – конторщика хозяйственного отдела Петроградской губернской заводской конюшни и Василия Львовича Козырева – ответственного кладовщика).
Заседание суда было назначено на 10 декабря 1923 года.
На судебном процессе было зачитано обвинительное заключение:
«… Будучи настоятелем бывш<ей> Придворно-Конюшенной церкви с 1918 г. по 1923 год, гр<ажданин> ЗНАМЕНСКИЙ скрыл церковные ценности от Комиссии по изъятию таковых, а также принимал церковные ценности из других церквей на хранение для той же цели и все данные ценности хранил в особой кладовой при алтаре, а также и у себя на квартире, которые систематически расхищал в свою пользу. Кроме того похитил опись церковных ценностей, составленную в 1902 году, с тем, чтобы скрыть следы похищенных ценностей из церкви и тем самым препятствовал к правильному учету в изъятии церковных ценностей вышеназванной Комиссии, а также хранил с целью распространения контр-революционные воззвания и стихи, т.е. в преступлении, предусмотренном ст.ст. 72, 92, 180 «а» Уголовного Кодекса…». (Для читателей, не знакомых с Уголовным Кодексом РСФСР 1922 года, привожу расшифровку упомянутых статей: «изготовление, хранение с целью распространения и распространение агитационной литературы контрреволюционного характера», «похищение, повреждение, сокрытие или уничтожение официальных или частных документов из государственных учреждений в долях препятствования правильному разрешению дел или вообще функционированию учреждений», «кража у частного лица без применения каких-либо технических приемов (простая кража)»).
Адвокатом на процессе был член Коллегии защитников Моисей Семенович Равич (годом ранее защищавший профессора Юрия Петровича Новицкого на процессе митрополита Петроградского Вениамина).
Суд решил:
«… В силу амнистии в честь образования Союза Советских Социалистических Республик от дальнейшего отбытия наказания в виде лишения свободы Знаменского освободить».
Вот так вершилось правосудие в советском государстве на заре его существования. Доказать ничего не смогли (практически все обвинения абсурдны), но реверанс в пользу «социалистической законности» сделали.
Не надолго…
Выписка из постановления заседания «тройки» ПП ОГПУ в ЛВО от 10 февраля 1931 года: «№ 24. Знаменского Ф.И. – расстрелять. Имущество конфисковать».
10 мая 1931 года приговор был «смягчен»: «Знаменского Ф. И. заключить в концлагерь сроком на 10 лет, с заменой высылкой через ПП ОГПУ в Севкрай на тот же срок».
15 мая приговор был приведен в исполнение: протоиерея Феодора Знаменского отправили первым этапом в город Котлас, «в распоряжение Котласского оперсектора ОГПУ»…
Дальнейшая судьба героя нашей статьи автору неизвестна.
Борис Львович Модзалевский был арестован в 1924 году, но из-за поднявшегося скандала (все-таки ученый с мировым именем, а до 1937-го года еще далеко!) вскоре освобожден; умер через четыре года… Адвокат Моисей Семенович Равич расстрелян в 1938 году…
В настоящее время причт Храма Спаса Нерукотворенного на Конюшенной площади Санкт-Петербурга собирает материалы, необходимые для канонизации протоиерея Феодора Знаменского – одним из документов служит и хранящееся в Ленинградском областном государственном архиве трехтомное дело «… по обвинению Знаменского Федора в краже, отказе внесения налога, в хищении церковных ценностей»…
