БЛОКАДНЫЙ СЛОНИК

БЛОКАДНЫЙ СЛОНИК
761
БЛОКАДНЫЙ СЛОНИК
Однажды, придя в дом моей тёти, я заметил на полке среди различных статуэток маленького потёртого слоника. Оказалось, что у него очень длинная история…

Моя бабушка, Зинаида Матвеевна, родилась в Петрозаводске в 1922 году и была пятым ребёнком в семье. Её старшие сёстры уже заканчивали высшие учебные заведения, когда Зина пошла в школу. В связи с частыми переводами отца по службе ей приходилось почти каждый год учиться в другой школе, в другом городе, но, несмотря на это, училась девочка хорошо.

В 1940 году Зина приехала в Павловск и поселилась у своей сестры, чтобы после окончания средней школы поступить в медицинский институт. Сестра и её муж работали в Доме отдыха ВЦСПС, который располагался в левом крыле Павловского дворца.

Зина училась хорошо, была активной комсомолкой, редактором школьной газеты. Весной 1941 года сестра с мужем решили съездить в Сочи. По пути завезли сына Женю к бабушке и дедушке, которые жили к тому времени в Ромнах, на Украине. Но 22 июня началась война, и они срочно вернулись в Павловск, оставив сына на Украине. Сестра продолжала работать на прежнем месте, а ее мужа, Николая, призвали на фронт.

Из воспоминаний бабушки:

“На выпускном балу, 21 июня 1941 года, под звуки духового оркестра нам вручили аттестаты, а 22 июня началась война. В эту же ночь в 4 часа бомбили ряд городов Союза, в том числе и Павловск-2, железнодорожный узел под Ленинградом. Ещё не осознавая всего происходящего, мы бегали туда посмотреть, как это выглядит”.

Выпускников собрали в школе: мальчики уже получили повестки из военкомата, а девочек распределили в медсёстры, на курсы шоферов и на ленинградские заводы. Зина попала на курсы водителей.

Занятия должны были на-чаться с 1 августа, а пока девушки рыли противотанковые рвы около Павловска. Курсы были краткосрочные - через полтора месяца Зине, как и другим девочкам, выдали пропуск в Ленинград (город уже был закрыт). Потом началась практика, и они объездили город вдоль и поперёк.

А 8 сентября 1941 года Ленинград оказался в блокадном кольце…

“На курсах нужно было сдавать три экзамена, я успела сдать только два… 8 сентября, после занятий, мы пришли на Витебский вокзал, чтобы ехать домой, в Павловск. И тут началась бомбёжка Бадаевских складов, начался страшный пожар. На вокзале вылетели стёкла. В Шушарах состав остановился - дальше путь был разбит. Народ, высыпав на рельсы, побрёл пешком. И мы тоже. У каждой был узелок с продуктами, которые получили днём”.

Идти было очень тяжёло, насыпь разворочена взрывами… Когда Зина подошла к дому (левое крыло Павловского дворца), кругом стояли часовые, потому что там расположилась воинская часть. Девушку не хотели пропускать, и только когда отыскалась сестра, которая не спала, ожидая Зину, и та подтвердила, что Зина здесь живёт, когда проверили документы, - только тогда её пустили в дом. На занятия девушка больше не ездила.

Из-за бомбёжек и обстрелов жили в подвале дворца. Стояла зловещая тишина, и только любопытные иногда выходили из подвала и приносили новости: немец близко!

16 сентября в перерыве между обстрелами Зина решила сходить на второй этаж, взять продукты. Когда она пробиралась по первому этажу, начался обстрел. Зину ранило. В это время по лестнице спускался солдат. Он очень удивился, увидев девушку. Позвал на помощь, сорвал с окна штору и кое-как забинтовал рану. Зину спустили в подвал. Там, в медпункте, ей наложили повязку и поместили к раненым. У неё было сильное ранение левой руки. К вечеру должна была прийти машина за ранеными, но она не пришла ни вечером, ни ночью, и утром санитар принял решение: “Пойдём через парк в Пушкин”. Цепочка раненых двинулась в путь. И Зина пошла тоже, сестра Люся была рядом с ней. Добравшись до первого госпиталя, увидели, что он эвакуировался, второй - тоже. Прохожий крикнул, что на соседней улице грузится госпиталь. Бросились туда. Подоспели только к последней машине, и хотя она была переполнена ранеными, всё же взяли всех. Уложили, как придется, и закрыли брезентом. Брали только раненых, поэтому Люсе пришлось остаться. Встретились они только в 1947 году.

Зина попала в один из госпиталей на Петроградской стороне. Ранение было серьёзное, хотели даже ампутировать руку, но пожилой седой доктор сказал: “Как можно молодую девицу оставить без руки? Надо обязательно сохранить руку!” И сохранили!

Через 12 дней Зину перевели в другой госпиталь, где она пролежала до 15 февраля 1942 года.

“Я ничего не знала о родных: на Украине - немцы, в Павловске - немцы. После долгих раздумий пришла к выводу, что нужно разыскивать Колю (Люсиного мужа). Я знала, что он был на Ленинградском фронте, помнила, что когда забегал на минутку домой, на спичечном коробке написал номер полевой почты. Говорят, чудес не бывает. Но случилось чудо: во сне я увидела этот коробок с написанными химическим карандашом цифрами. Я моментально проснулась и записала эти цифры”.

И Коля получил письмо. К тому времени ему уже было известно, что его сын с бабушкой находятся в Мордовии. О Люсе он ничего не знал. Коля навестил Зину в госпитале, принёс гостинцев. Посоветовал после выписки ехать к маме в Мордовию и оставил адрес своих знакомых, куда девушка могла бы обратиться в любое время.

После 6 месяцев лечения, в марте 1942 года Зина выписалась из госпиталя. Получив фуфайку, стёганые брюки, гимнастёрку, шапку-ушанку, сапоги и сухой паёк (4 солдатских сухаря), она обратилась к руководству шофёрских курсов за помощью. Через несколько дней получила ордер на комнату. Пришла в квартиру, а в её комнате стоит буржуйка и жильцы греются, сжигая книги. Соседка из другой квартиры пригласила пожить у неё в свободной комнате. Она кормила девушку крошками от солдатских сухарей, которыми её снабжал сын, служивший в Ленинграде. Зина делилась с ней хлебом. Так и поддерживали друг друга. Вместе возили умерших соседей на фанерке на кладбище.

Зина не могла работать, потому что раненая рука все еще была в гипсе, и её включили в список эвакуируемых из Ленин-града. Отправление эвакопоезда было назначено на 4 апреля 1942 года. Прощаясь, соседка подарила Зине маленького белого слоника - на счастье! С тех пор она с ним не расставалась.

“Поезд отошёл от платформы - товарные вагоны с нарами, битком набитые людьми. На машинах проезжали по “Дороге жизни”. Нас бомбили, одна машина ушла под лёд. Была пасха... И вновь мы ехали в поезде. Вдруг объявили, что поезд меняет маршрут. Мне нужно было выходить, чтобы добраться до Мордовии”.

Девушка оказалась на вокзале одна. Собравшись с силами, обратилась к начальнику вокзала. Тот отправил её на санитарном поезде до нужной станции. Там Зина узнала, что до деревни, где жила её мама, нужно идти обратно, по путям, два километра. Голодная и уставшая, она добрела до реки, где жил перевозчик. А на реке был ледоход, льдины крутили лодку. С большим трудом удалось подойти к другому берегу. Перевозчик рассказал, как нужно идти до деревни Старая Пуза. Кругом была пашня. Ноги вязли в рыхлой земле, покрытой подтаявшим снегом. Добравшись до деревни, Зина узнала в сельсовете, в каком доме живет её мама.

“Мама сидела за машинкой и что-то шила. У меня перехватило дыхание.. Собралась с силами и сказала: “Мама, я Зина!” А она мне говорит: “Зина погибла в Ленинграде. Ничего о ней неизвестно”. Но потом все же увидела знакомые черты и признала меня. Как же я выглядела в свои 20 лет! Мама быстро переодела, вымыла меня, все одёжки блокадные сожгла… Промыла не заживающую долгие месяцы рану, сделала перевязку, бинты мне дали в госпитале. И начался новый этап жизни!”

Моя бабушка не любила рассказывать о войне, - слишком тяжелы были воспоминания. Но из её записей я всё больше узнаю и понимаю, насколько страшна война. Я горжусь своей бабушкой, её силой духа. Я благодарен ей и людям, которые ей помогали. Бабушкина воля к жизни, оптимизм и доброе сердце помогли ей, несмотря на ранение, тяжёлые болезни, дожить до 86 лет, вырастить детей и внуков, увидеть правнуков. И этот маленький слоник из блокадного Ленинграда, - свидетель её непростой судьбы.

Светлая память моей бабушке, Ловряковой Зинаиде Матвеевне.

Женя Ловряков, 8б Выборгской гимназии

Читайте также