Отречение. Судьба и жизнь Леонтия Николаи

Мы публикуем продолжение статьи Натальи Лисицы о том, как сын барона Пауля Николаи, владельца Монрепо, Людвиг Эрнст (на российской службе – Леонтий Павлович) принял монашеский постриг.

(Начало в № 32)

Горькая потеря

После того, как в обществе узнали о решении Леонтия Николаи принять монашество, один из его знакомых написал:

Я не удивлен тому, что узнал…я предчувствовал это еще с кавказских времен. Мне видится в этом результат экзальтации, своего рода душевная болезнь, заслуживающая сострадания. Причина тому – горе от потери приемного сына, юного князя Крумига, оттого-то он и сделался святошей!

Здесь необходимо сделать небольшое пояснение. В 1852 году Леонтий Павлович усыновил юного кавказского князя, который остался сиротой. Мальчику было 14 лет, одаренный, умный,  по вере – мусульманин. Генерал, любивший его как сына, задумал сделать из мальчика доброго христианина. В течение 6 лет он был учителем для своего приемыша, преподавал ему Закон Божий, учил любить религию Христа. Уже шла речь о крещении, вдруг генерал получает приказ начать новую военную кампанию. Юный князь, ставший адъютантом генерала Николаи, из-за болезни не смог сопровождать своего приемного отца и командира, остался на попечении надежного офицера. Через несколько дней, оправившись от болезни, молодой человек поспешил к своему генералу. И сразу же по прибытии угодил в гущу событий. Однажды во время схватки с горцами он, пренебрегая опасностью, ринулся в самое пекло, прежде чем генерал смог остановить его. Вскоре прискакал на лошади офицер и сообщил Леонтию Павловичу, что его 19-летний приемный сын погиб: пуля пробила ему горло. Генерал был в отчаянии. Дорого обошлась ему эта военная кампания…

Отец и сын

После гибели приемного сына генерал Николаи получил годовой отпуск и покинул Кавказ. В Петербурге при дворе его окружили всевозможными почестями. Император Александр II лестно отозвался о его деятельности в армии и присовокупил к имевшимся наградам орден Святой Анны 1 степени с личным письмом Леонтию Павловичу. Закончив дела в Петербурге, Леонтий Павлович отправился в Монрепо, где его ожидали с нетерпением. Отец гордился своим сыном, каждому его слову внимал с любовью. И никто не решался заговорить со старым бароном о решении Леонтия перейти в католичество. Сам Леонтий тоже не нашел в себе силы открыться отцу. Он уехал во Францию, где его ожидало семейство матушки, де Брольи, и где ему предстояло принять католичество.

Странно, но боевой генерал, участник Кавказской войны, боялся возвращения в отцовский дом.

Симплиция писала ему:

Из Франции тебе лучше прибыть в настроении беззаботном, в расположении спокойном и насколько возможно будничном. Пускай все увидят обретенные тобой счастье и покой. Избегай разговоров о религии, ибо в ответ услышишь лишь, что это idée fixe, которая охватила тебя». Старый барон на этот раз встретил сына холодно и более чем сдержанно, он не смог сдержать горечи, накопившейся в душе. Симплиция писала во Францию своей тетушке де Брольи: «Когда на милом и дорогом лице брата отражаются внутренние страдания, причиняемые горькими словами отца, мое сердце сжимается от почти физической боли.

С тяжелым сердцем на сей раз покидал Леонтий Павлович имение отца и возвращался  в свой полк на Кавказ. Чтобы через 10 лет совершить еще один Поступок, изменивший всю его жизнь – принять монашество. Пока был в здравии отец, генерал не мог удалиться от мира, но сразу же после смерти барона он с сестрой Симплицией отправился в Ла Деливранд, чтобы обсудить свой уход в монастырь… Барону Николаи 48 лет – возможно ли ТАК изменить свою жизнь?

Отставка

Весной 1868 года генерал Николаи просит императора об отставке. Как сообщалось в «Петербургской газете»,  прошение об отставке генерала Николаи удовлетворено: «Высочайшим приказом тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года июля пятого дня, Генерал-Адъютант Генерал-Лейтенант Барон Николаи уволен от службы, согласно его прошению, с мундиром и пенсионами: из Государственного Казначейства в размере полного оклада – по тысяче сто сорока пяти рублей и из Эмеритальной кассы – по двести восьмидесяти шести рублей двадцати пяти копеек в год».

Позже он напишет сестре Симплиции:

Резолюция Великого Князя Михаила по случаю моей отставки – документ настолько лестный, что, читая его, меня можно принять за спасителя Отечества. Вместе с резолюцией Великого Князя я получил письмо от него, настолько теплое и лестное, что привело меня в восторг.

От войны к миру

Получив отставку, Леонтий Павлович направляется в Ментон к епископу Орлеанскому (епископ Орлеанский – это Феликс-Антон Дюпанлу, чья книга оказала колоссальное влияние на барона Николаи), по совету которого посещает картезианский монастырь Гранд Шартрез для знакомства с суровой монашеской жизнью.

Из письма сестре Симплиции:

Я официально заявил о желании вступить в общину и был торжественно принят… остается только принять постриг… Ты и представить себе не можешь, какая красота вокруг! Бескрайние леса, острые вершины гор, уходящие в головокружительную высь… Долины и ущелья с бурными горными реками. Величественное зрелище!

Монастырь Гранд-Шартрез. Alexandre Debelle. Литография. Конец XIX-начало XX вв.

«Ах, как мне будет спокойно, когда я зайду в свою гавань и сожгу свои корабли!..»

И снова семья, самые близкие люди, поддержали Леонтия в его решении принять монашеский сан.

Нынче с нами здесь милая Мария де Баранофф (сестра Леонтия) с семейством. Что за чудо эти простые и открытые люди! Меня тронуло то, с какой добротой и сердечностью они приняли мое откровение. Особенно живо и дружески отозвался милый Пьер (генерал Баранов, муж сестры, кстати, протестант по вероисповеданию), чем невероятно растрогал меня. Решение мое единодушно принято всеми, так что о Шартрезе говорим прямо, и от этого стало легче на душе.

Очень взволнован был выбором Леонтия младший брат Александр, его тревожил картезианский обет молчания.

Мой славный брат полагал, что я не смогу говорить с ним, когда он приедет повидаться со мной, что мы сможем лишь смотреть друг на друга! Я же заверил его, что если монаху дозволяется визит родственника или друга, то и разговаривать можно вволю.

«Отныне и навек я священнослужитель»

7 сентября 1868 года, в канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы,  генерал де Николаи надел облачение картезианца, принял имя Жан-Луи, а вместе с новым именем принял и новую жизнь, полную уединения, созерцания и покаяния, жизнь, которую он сам избрал для себя.

Я чувствую в себе и покой, и  умиротворение, и внутреннюю радость – тихую, мирную и  всеохватную! Я чувствую, что пришел к цели, к которой так долго стремился! И что за благо принять сан в день рождества Богоматери!  писал Людвиг Эрнст Николаи сестре Симплиции из Гранд-Шартрез 16 сентября.

Он достаточно подробно описал ей церемонию принятия монашеского сана.

В шесть пятнадцать, после утренней молитвы, в присутствии всех остальных отцов и братьев, я предстал перед преподобным отцом Женераль, чтобы снова просить о принятии в члены общины. Я поднялся, и преподобный отец произнес очень трогательные слова. Затем я преклонил перед ним колени и прочитал  переписанный мной обет, после того как он дал мне облачение (вроде мантии с капюшоном, которая надевается поверх  рясы). Потом я прочел псалом, и церемония на этом закончилась. Отныне и навек я священнослужитель!

 Панорама монастыря Гранд-Шартрез. Современная фотография

Жан-Луи (так теперь будем называть Леонтия Павловича) приступил к изучению философии, а затем и теологии.

Меня снова ждет школьная скамья, в моем-то возрасте. В 50 лет уже нет той живости ума, но чего не сделаешь, если на то воля Господа. Молись, чтобы твой уже не юный брат смог постичь науку. написал он Симплиции

(Продолжение следует)

 Материал подготовила библиотекарь музея-заповедника «Парк Монрепо» Наталья ЛИСИЦА