Имена известные и неизвестные. Николай Отрада

Николай Карпович Турочкин (Отрада) относится к тем молодым поэтам, которым предсказывали большое творческое будущее. Его литературное наследие невелико, так как архив поэта практически не сохранился. Многое из написанного до войны погибло – в его родном городе произошла одна из величайших битв ХХ века – Сталинградское сражение.

Родился Николай Отрада 28 декабря 1918 года в деревне на территории нынешней Воронежской области. Через некоторое время семья переехала в Сталинград, где шло строительство тракторного завода. В этом городе он окончил школу. С самого детства увлекался поэзией, пробовал писать стихи. Первые из них были напечатаны в многотиражной газете «Даешь трактор», где он занимался в литературном кружке, затем они появляются в «Молодом ленинце», а несколько позже и в газете «Сталинградская правда».

Закончив школу, Николай Отрада поступает одновременно на литературный факультет Сталинградского пединститута и заочно в Литературный институт имени М. Горького.

 Алексей Шагурин посвятил ему такие строчки:

… Ему бы жить,
Учиться да учиться,
Он не хотел терять,
К нему спешили
Рифмы вереницей,
И как мечтам
в стихи не воплотиться!

[Светлой памяти Николая Отрады, март 1940 г.]

 В 1939 году опубликован первый сборник стихов поэта «Счастье».

Этот период (1939-1940 гг.). очень ёмко охарактеризовал поэт Михаил Львов: «Я принадлежу к тому поколению, которое начало осознавать себя накануне трагических событий века, накануне Второй мировой. Угроза войны была ясна всем, кто… читал газеты или – просто дышал воздухом эпохи. Этому было посвящено все, и многое этим было объяснено – для себя и для всех, многие наши трудности. Нас тогда жизнь не могла баловать. Не имела возможности, не имела права. Мы были дисциплинированы – внутренне и внешне – всем ходом строгой эпохи, нас вырастившей.

Огромными глазами ожидания и тревоги и напряженного мужества мое поколение смотрело в будущее. Оно хотело понять время. Сформулировать его. В Москве, в Сталинграде, в Ленинграде – то тут, то там раздавались голоса молодых поэтов. Поколение пробовало голос. И силы. Ему не терпелось заняться настоящим делом жизни, позади пока – только школы, первые курсы институтов. Финская война. Михаил Луконин, Сергей Наровчатов, Николай Отрада, Платон Воронько, Арон Копштейн устремляются на фронт. Первое серьезное столкновение с трагизмом века. Первые удары. Первые потери – гибель Отрады и Копштейна. В молодые лирические голоса врываются железные интонации века».

30 ноября 1939 года начались боевые действия против Финляндии. Михаил Луконин так вспоминал эти дни: «Война! – услышали мы, войдя в институт декабрьским утром 1939 года. Мы прощаемся – нас разбили по разным взводам 12-го лыжного батальона московских добровольцев. Сидим на валуне, шутим, достаем свои смертные медальоны, разглядываем их, передавая друг другу. Уже потом, в Москве, снимая оружие, я раскрыл медальон и обнаружил, что тогда мы с Колей перепутали их».

А вот что пишет Платон Воронько: «Тем временем Николай Отрада, как и в Подольске, все время что-то записывал мельчайшим почерком в толстую записную книжку. Луконин говорил мне: «Николай – настоящий писатель, описывает все, что видит. А глаз у него особенный – видит то, чего мы не замечаем. А сколько у него мыслей интересных записано. Думает попробовать себя в прозе».

Лыжный батальон был приписан к 155-й стрелковой дивизии, которая воевала на правом фланге 8-й армии.

«Но вот 4 марта 1940 года Платон Воронько прибежал к нашему блиндажу, сбросил лыжи и горько сказал: «Нету Отрады и Копштейна. Вчера на озере в бою белофинны окружили взвод и кричали: «Сдавайтесь!» Коля крикнул: «Москвичи – не сдаются» и бросился на них, ведя огонь. Взвод прорвался, вдали черной точкой на снегу виднелось тело Отрады. Арон Копштейн посмотрел на всех… сошел с лыж, взял ремень волокуши и пополз туда. Стреляли снайперы. Арон уже возвращался обратно, тащил Колю; пуля сначала обожгла его плечо, другая попала в голову».

Не знаю, кто виновен:
Снайпера ли выстрел
Иль грохнувший
Среди лесов снаряд,
Но не услышу больше баяниста,
Того, кто был
Веселым и речистым,
Кто среди нас
Шуметь любил басисто –
Его уж нет на свете, говорят.

[Алексей Шагурин, март 1940 г.]

Большинство его однокурсников и те, с кем вместе воевал Николай Отрада, посвятили ему свои стихи и прозу. У Михаила Кульчицкого есть такие строчки:

В небо вкололась черная заросль,
Вспороли белой жести бока.
Небо лилось и не выливалось,
Как банка сгущенного молока.
А под белым небом, под белым снегом
Под черной землею, в саперной норе
Где пахнет мраком, железом и хлебом
Люди в сиянии фонарей.
(Они не святые, если безбожники)
Когда в цепи перед ДОТом лежат,
Банка неба без бога, порожняя
Вмораживается им во взгляд.
Граната шальная и пуля шальная
И когда прижимается, «мимо» – моля
Нас отталкивает, в огонь посылая,
Наша черная, как хлеб, земля.
Война – не только смерть.
И черный
Цвет этих строк – не увидишь ты.

[«О войне», 1940 г.]

А вот посвященные ему стихи Михаила Луконина:

Когда он вышел, дерзкий,
Такой, как в школе,
Вы на фронт
Прислали ему платок вышитый,
вышив: «Моему Коле!»
У нас у всех
Были платки поименные, –
Но ведь мы не могли узнать
Двадцатью зимами.
Что, когда на войну уходят
безнадежно влюбленные,
Назад приходят любимыми
Это все пустяки, Николай,
если б не плакали.
Но живые никак представить
не могут:
Как это, когда пулеметы такали,
Не встать, не услышать тревогу?
Белым пятном на снегу выделяться
Руки не переложить и не встать,
не силиться,
Не видеть, как чернильные пятна
повыступали на пальцах,
Не радоваться,
что веснушки сошли с лица?
Я бы всем запретил охать
Губы сжав – живи,
Плакать нельзя.

[1940 г.]

Мне странно знать, что я еще живу.
Что смерть меня сегодня пощадила,
А ты упал не в волжскую траву –
В снегах Карельских выросла могила.
Но мы еще не кончили сраженья,
Еще не уничтожили врага,
Лишь в бой вошли –
и в нашем поколенье
Ты первой жертвой падаешь в снега.
Что мы могли? Слезами заряжать
Винтовки и стрелять в остервененье?
Но сердце вновь не привести в движенье,
Но пулю в ствол обратно не вогнать…
...Прощай, мой друг, еще кипит сраженье.
Твои друзья еще в огонь идут.
Под пули вышло наше поколенье,
Потомки пусть итоги подведут.

[1940 г.]

Стихи Николая Отрады периодически публикуются в сборниках, посвященных Великой Отечественной войне. Посмертно он был принят в члены Союза писателей СССР. В 1975 году одну из волгоградских улиц назвали именем Николая Отрады:

И сегодня, слушая речи
На открытии улицы,
Как выстрел прямой,
Радуюсь я
Долгожданной встрече
С другом своим,
С молодостью самой.
Друзья и близкие
Будут рады
Тому, что открыта улица эта –
Улица Николая Отрады –
Бойца, комсомольца, Поэта.

 [Виталий Балабин «Улица Николая Отрады», 1975 г.]

В 1979 году на доме № 13 по этой улице установлена памятная доска.

В 2008 году его однокурсники по Литературному институту собрали весь творческий материал поэта, свои воспоминания о нем и выпустили сборник «Николай Отрада» (г. Волгоград, составитель Е. Мандрика). В этом сборнике близкий друг и товарищ поэта Михаил Луконин написал:

Николай!
С каждым годом он будет моложе меня,
заметней,
постараются годы
мою беспечность стереть.
Он останется слишком
двадцатилетним,
Слишком юным для того чтобы
дальше стареть.
И хотя я сам видел
Как вьюжный ветер, воя,
Волосы рыжие на кулак наматывал.
Невозможно отвыкнуть
от товарища и провожатого,
Как нельзя отказаться
от движения вместе с Землею.
Мы суровеем,
друзьям улыбаемся сжатыми ртами,
Мы не пишем записок девчонкам,
Не поджидаем ответа.
А если бы в марте,
Тогда, мы поменялись местами.
Он сейчас обо мне
Написал бы вот это.

Мирхат МУСИН, член исторического клуба Ленинградской области