БИСТЕРФЕЛЬД
“Парк должен иметь исключительно характер свободной природы и естественного ландшафта, где рука человека заметна лишь в удачно проложенных дорожках и немногих целесообразно расположенных строениях”, - писал полтора века назад самый известный немецкий паркостроитель, князь Герман Пюклер-Мускау. Рассказ об истории парка Монрепо, где идеал естественной красоты, лишь слегка “подправленной” заботливой рукой человека, нашел зримое воплощение, невозможен без упоминания о садовниках и садовых мастерах. Парк Монрепо в полной мере принадлежит немецкой школе садового искусства. И самый первый садовник Монрепо, Иоганн Бистерфельд, заслуживает отдельного рассказа.
Иоганн Эрнст Бистерфельд был родом из Штральзунда в Померании, старинного ганзейского города, находившегося под властью Швеции. До сих пор не удалось установить дату его рождения и никаких точных сведений о его учёбе. В любом случае, его мастерство во многих смыслах превышало уровень обыкновенного садовника. Людвиг Генрих Николаи пригласил его в Монрепо в конце 1797 года и очень скоро смог по достоинству оценить трудолюбие и талант своего нового помощника. “Он крутится на работе как черт”, - с восхищением писал о нем Людвиг Генрих сыну Паулю. Первой работой Бистерфельда в Монрепо было сооружение большой оранжереи. Осенью 1797 года И.М. Николаи сообщала сыну: “Бистерфельд больше ничего не делает в саду, но он занят в своей оранжерее”. Саженцы деревьев, закупленные в Европе и привезенные из других имений, принадлежавших Николаи, Бистерфельд тщательно прикапывал, чтобы высадить их следующей весной. Бистерфельд работал с обычными для здешних широт древесными породами - березами, тополями, липами - и очень скоро в Монрепо появились новые дорожки и аллеи, обсаженные деревьями. Благодаря Бистерфельду преобразились и цветочные клумбы. “Этим летом цветы были прекрасными, и твоя мать получила от них большое удовольствие. Бистерфельд весьма искусно разделил их на группы, которые приятно подчёркивали зелень лужаек”, - пишет Николаи сыну в 1800 году.
Однако очень скоро обнаружилось, что Бистерфельд лучше справляется с архитектурным проектированием, чем с уходом за растениями. Он мастерски выравнивает холм под установку мраморной Колонны, укрепляет террасы на берегу, возводит новую лестницу Главного усадебного дома. Между лестничными пролетами, на террасе, установили мраморную скульптуру, изображавшую Бахуса. Вообще, “господин главный садовник”, как называл Бистерфельда Николаи, был явно неравнодушен к скульптуре. В одном из писем Людвиг Генрих сообщает, что Бистерфельд “вне себя от радости, что я дал ему восемь маленьких мраморных бюстов для липового круга. Они уже расставлены кругом на деревянных усечённых колоннах весьма красиво. Бюстовый дьявол так глубоко в него вселился, что он хочет поставить туда самые разные. Некоторые действительно красивы”.
Главной удачей Бистерфельда стало обустройство гротов в Монрепо. Грот Медузы, при строительстве которого потребовались взрывные работы, был возведен в 1798 году. По словам владельцев имения, весь Выборг был поражен этим сооружением, а городской врач даже заявил, что, будь он побогаче, непременно сманил бы Бистерфельда, чтобы тот построил и ему грот в его маленьком саду.
Некоторые сооружения в Монрепо были построены Бистерфельдом по чертежам, присланным Паулем Николаи. Это “Китайский зонтик” и Хижина от-шельника. К сожалению, оба этих деревянных павильона оказались недолговечными. В Выборге Бистерфельд нашел свое семейное счастье. В 1798 году он женился на Марии Вильгельмине Хедлунд. В доме садовника в Монрепо родились их сыновья, Пауль Людвиг и Карл Фридрих. Было ли простым совпадением то, что своему первенцу Бистерфельд дал имена владельцев Монрепо - Людвига и Пауля?
Вместе с тем, взаимоотношения главного садовника с Николаи не всегда были безоблачными. Людвиг Генрих не мог подолгу оставаться в Монрепо, и Бистерфельду приходилось выслушивать указания и нотации хозяйки имения. “Ему пришлось плясать под дудку дам, звучание которой он совсем не любит”, - то ли иронически, то ли сочувственно замечает Людвиг Генрих. В 1798 году конфликт удалось уладить, но несколько лет спустя, когда Людвиг Генрих Николаи пригласил в Монрепо опытного английского садовника Риверса, Бистерфельд не смог справиться с обидой. Узнав о прибытии Риверса, он, по словам Николаи, “сказал, что он сейчас ревностно и серьёзно будет заканчивать Конец Света и другие начатые объекты, а затем собирается вернуться на родину в Штральзунд. Поскольку же я не собирался выгонять его из-за приезда Риверса, то я лишь сказал ему необходимое, чтобы показать глупость такого шага и дал ему понять, что я к нему хорошо расположен”. С новым садовником Бистерфельд скоро нашел общий язык, но идея вернуться на родину уже не оставляла его. В 1806 году и Риверс, и Бистерфельд по разным причинам оставили службу в Монрепо, и заботу о саде временно пришлось доверить простому огороднику.
Как сложилась в дальнейшем жизнь Иоганна Бистерфельда и его семьи, мы не знаем. Вероятно, он вернулся в Померанию, которая в 1807 году вошла в состав Пруссии. А в Монрепо остались проложенные им дорожки и аллеи, пруды и террасы. “Рука человека заметна лишь в удачно проложенных дорожках…”
Иоганн Эрнст Бистерфельд был родом из Штральзунда в Померании, старинного ганзейского города, находившегося под властью Швеции. До сих пор не удалось установить дату его рождения и никаких точных сведений о его учёбе. В любом случае, его мастерство во многих смыслах превышало уровень обыкновенного садовника. Людвиг Генрих Николаи пригласил его в Монрепо в конце 1797 года и очень скоро смог по достоинству оценить трудолюбие и талант своего нового помощника. “Он крутится на работе как черт”, - с восхищением писал о нем Людвиг Генрих сыну Паулю. Первой работой Бистерфельда в Монрепо было сооружение большой оранжереи. Осенью 1797 года И.М. Николаи сообщала сыну: “Бистерфельд больше ничего не делает в саду, но он занят в своей оранжерее”. Саженцы деревьев, закупленные в Европе и привезенные из других имений, принадлежавших Николаи, Бистерфельд тщательно прикапывал, чтобы высадить их следующей весной. Бистерфельд работал с обычными для здешних широт древесными породами - березами, тополями, липами - и очень скоро в Монрепо появились новые дорожки и аллеи, обсаженные деревьями. Благодаря Бистерфельду преобразились и цветочные клумбы. “Этим летом цветы были прекрасными, и твоя мать получила от них большое удовольствие. Бистерфельд весьма искусно разделил их на группы, которые приятно подчёркивали зелень лужаек”, - пишет Николаи сыну в 1800 году.
Однако очень скоро обнаружилось, что Бистерфельд лучше справляется с архитектурным проектированием, чем с уходом за растениями. Он мастерски выравнивает холм под установку мраморной Колонны, укрепляет террасы на берегу, возводит новую лестницу Главного усадебного дома. Между лестничными пролетами, на террасе, установили мраморную скульптуру, изображавшую Бахуса. Вообще, “господин главный садовник”, как называл Бистерфельда Николаи, был явно неравнодушен к скульптуре. В одном из писем Людвиг Генрих сообщает, что Бистерфельд “вне себя от радости, что я дал ему восемь маленьких мраморных бюстов для липового круга. Они уже расставлены кругом на деревянных усечённых колоннах весьма красиво. Бюстовый дьявол так глубоко в него вселился, что он хочет поставить туда самые разные. Некоторые действительно красивы”.
Главной удачей Бистерфельда стало обустройство гротов в Монрепо. Грот Медузы, при строительстве которого потребовались взрывные работы, был возведен в 1798 году. По словам владельцев имения, весь Выборг был поражен этим сооружением, а городской врач даже заявил, что, будь он побогаче, непременно сманил бы Бистерфельда, чтобы тот построил и ему грот в его маленьком саду.
Некоторые сооружения в Монрепо были построены Бистерфельдом по чертежам, присланным Паулем Николаи. Это “Китайский зонтик” и Хижина от-шельника. К сожалению, оба этих деревянных павильона оказались недолговечными. В Выборге Бистерфельд нашел свое семейное счастье. В 1798 году он женился на Марии Вильгельмине Хедлунд. В доме садовника в Монрепо родились их сыновья, Пауль Людвиг и Карл Фридрих. Было ли простым совпадением то, что своему первенцу Бистерфельд дал имена владельцев Монрепо - Людвига и Пауля?
Вместе с тем, взаимоотношения главного садовника с Николаи не всегда были безоблачными. Людвиг Генрих не мог подолгу оставаться в Монрепо, и Бистерфельду приходилось выслушивать указания и нотации хозяйки имения. “Ему пришлось плясать под дудку дам, звучание которой он совсем не любит”, - то ли иронически, то ли сочувственно замечает Людвиг Генрих. В 1798 году конфликт удалось уладить, но несколько лет спустя, когда Людвиг Генрих Николаи пригласил в Монрепо опытного английского садовника Риверса, Бистерфельд не смог справиться с обидой. Узнав о прибытии Риверса, он, по словам Николаи, “сказал, что он сейчас ревностно и серьёзно будет заканчивать Конец Света и другие начатые объекты, а затем собирается вернуться на родину в Штральзунд. Поскольку же я не собирался выгонять его из-за приезда Риверса, то я лишь сказал ему необходимое, чтобы показать глупость такого шага и дал ему понять, что я к нему хорошо расположен”. С новым садовником Бистерфельд скоро нашел общий язык, но идея вернуться на родину уже не оставляла его. В 1806 году и Риверс, и Бистерфельд по разным причинам оставили службу в Монрепо, и заботу о саде временно пришлось доверить простому огороднику.
Как сложилась в дальнейшем жизнь Иоганна Бистерфельда и его семьи, мы не знаем. Вероятно, он вернулся в Померанию, которая в 1807 году вошла в состав Пруссии. А в Монрепо остались проложенные им дорожки и аллеи, пруды и террасы. “Рука человека заметна лишь в удачно проложенных дорожках…”
