Её приучили к труду с малых лет война и сиротство

Девочке было всего семь лет, когда она потеряла мать… А через два года – война. Это страшное время, признаётся Тамара Васильевна, она помнит во всех подробностях и сегодня.

– Папа, Василий Егорович, с первых дней ушёл на фронт добровольцем, а мы со старшей сестрой (ее звали Нинель и ей было 15 лет) остались дома в посёлке Свирь-3 Лодейнопольского района. Мы всё ждали весточки от отца, чтоб эвакуироваться. Несколько раз за нами приходили… Потом папин товарищ подсказал, что 8 сентября уходит последняя баржа. Нам обещали, что это всего лишь на неделю, поэтому мы с сестрой взяли только портфели с учебниками и тетрадками.

В эвакуацию, подальше от блокады…

В итоге девочкам пришлось добираться до места едва ли не до нового года – на барже по Свири, потом от Вологды в товарных вагонах без окон и дверей. По дороге несколько попутчиков заболели, и всех вместе их высадили на станции Юшала Тугулымского района Свердловской области. Там беженцев расселили по семьям. Они жили с гражданской женой отца.

– Еще перед войной он привёл к нам женщину и сказал ей: «Береги детей»! Мы её мамой называли, у неё тоже была дочь. Потом у мачехи нашли малокровие и ей пришлось уйти с работы…

Из всех кормильцев в семье осталась только Нинель, которая не пошла учиться в восьмой класс, а поступила на работу телефонисткой. Норма хлеба в сутки – 250 граммов на иждивенца, 300 на детей и полкило на служащего. Сильно голодали, питались лебедой, крапивой, копали весной мёрзлую картошку. Чтобы разжечь огонь, ходили с лучиной к соседям. Это была обязанность 10-летней Томы: заботиться, чтобы всегда были под рукой сухие щепочки, а когда надо было растопить печку, она выходила на улицу и высматривала, у какого дома из трубы идёт дым, чтоб поджечь щепку и принести к себе. Кое-как дотянули до 1944-го.

Близилась к концу война

Пришла весть, что освободили Смоленскую область, где в деревне Жарки жила мачехина сестра, тётя Аня. Конечно, там после ухода оккупантов осталась лишь сожженная деревня, но всё же решили перебраться к родным людям. Тем более, что на смоленщине уже началась посевная пора, и даже удалось наскрести картошки на посадку.

Самым жутким воспоминанием Тамары с той поры был страх волков. Жили в сарайчике, крытом соломой; дырявые стены были подпёрты соломенными снопами. По ночам деревню обступали волки, их привлекал запах оставшихся на поле боя трупов… Девочки в ужасе представляли, как звери проскребают лапами солому и добираются до них.

Кормились горелым зерном, маленькая Тома работала на прополке, сажала-копала картошку, собирала колоски, дёргала лён, ходила в подпасках с колхозным стадом. На трудодни давали немного зерна и картошки. В это время ребятне было совсем не до школы. Девочку даже определили в няньки к солдатской вдове из соседней деревни, чтобы та могла работать в колхозе.

Вдруг отец раненый, но живой?..

Тем временем Нинель, как только ей исполнилось 18 лет, пошла на фронт служить в медсанбате. Ей казалось, что так она сможет отыскать пропавшего на войне отца. Сёстры, ещё живя в эвакуации, собирали ягоды для госпиталей, ходили навещать раненых именно с этой мыслью: вдруг они встретят раненого, но живого папу…

Тамара Жукова бережно хранит весточки с фронта от старшей сестры

– Об отце не было известно ничего: ни письма, ни похоронки… Нинель прошла военными дорогами от Витебска до Кёнигсберга. Потом её перебросили на японский фронт. Демобилизовалась девушка только в 1946 году. Всё это время как военнослужащая делала запросы о судьбе отца. И наконец получила ответ: «Ваш отец, Леонтьев Василий Егорович, военнослужащий Армии Народного Ополчения, погиб в бою за социалистическую Родину 8 апреля 1942 года и похоронен с воинскими почестями в Тихвине».

…Жизнь на Смоленщине казалась Тамаре необычной. Например, когда тётя помогала ей первый раз обувать лапти, горько плакала. Горевала о том, что было оставлено дома, о нужде… Именно так, вспоминает Тамара Васильевна, деревенские женщины причитали по каждому печальному поводу – не захочешь, а заплачешь с ними за компанию.

Кстати, портфели девочек, единственные из имущества, взятые с собой в эвакуацию, вскоре очень пригодились для пошива обуви всей семье: вернувшийся в деревню фронтовик смастерил из них несколько пар, приладив к деревянной подошве.

Памятен каждый эпизод

До сих пор Тамара Васильевна бережно хранит фронтовые открытки, которые присылала ей сестра. Почти в каждой такой весточке Нинель задавала ей вопрос: почему не пишешь? А Томе писать было попросту не на чём.

Тамара Леонтьева в студенческие годы

После демобилизации Нинель заехала за Тамарой в Смоленскую область, забрала домой в Свирь. Всю войну они носили с собой ключ от дома, а вернулись – дома нет, всё вокруг разбомблено. Начались мытарства с пропиской, кое-как устроились у знакомых в Лодейном Поле, в крохотной комнатушке, которую удалось обустроить в устоявшем при бомбёжке уголке дома.

Жизнь постепенно налаживалась. Тамара окончила школу, потом увидела объявление о наборе в Выборгское педагогическое училище, поступила, выучилась на преподавателя математики и физики в 5-7 классах, получила распределение в Каменногорскую школу. Там она преподавала свои любимые точные науки до выхода на заслуженный отдых в 1987 году.

Переживания не отпускают

Конечно, Тамара Васильевна не рассказывала своим ученикам о фронтовом голодном детстве и пережитых ужасах… В те годы говорить об этом было не принято, да и вспоминать непросто. Это сегодня она уже может относительно спокойно рассказывать о событиях 75-80-летней давности. Но всё же не удерживается от слёз:

– Когда война закончилась, и стали мужчины возвращаться с фронта, как плакали те, чьи не вернулись… Мы, дети, не отдавали женщинам похоронки, чтоб они не переживали… Мы же глупые были, не понимали, что на осиротевших детей будут давать пенсию…

Сегодня Тамара Васильевна в меру сил, а порой и через силу старается вести активный образ жизни: обязательно ходит на почту (хоть это и не особенно далеко, всего чуть больше полукилометра от дома) за пенсией. Иногда даже приносит пенсию своей менее активной соседке с пятого этажа. Ежедневно наведывается в магазин, расположенный неподалёку; говорит, надо обязательно выходить из дома, даже если в холодильнике есть все продукты.

Радушная хозяйка, конечно же, не отпустила автора этих строк, не напоив чаем. А любое предложение помочь парировала аргументом: мне надо больше двигаться, для здоровья полезно. Ну что тут возразишь?.. Здоровья вам, дорогая Тамара Васильевна!

Екатерина ВОРОБЬЕВА