Из истории подвигов буддийских батыров на фронтах Великой Отечественной

Возвращаясь из Петербурга в Выборг по Приморскому проспекту вдоль Большой Невки, нельзя не обратить внимание на величественное сооружение – «Аметистовый храм», «Золочёный парадокс на берегу реки» – так в разное время называли буддийский храм «Дацан Гунзэчойнэй».

Рассекающий зло…

 История Санкт-Петербургского Дацана больше, чем история архитектурного памятника. Храм сыграл свою роль в становлении буддизма в Северной столице, оказался участником культурно-исторических событий в России 20 века.

Храм был построен в 1909-1915 годах по инициативе выдающегося бурятского ламы и учёного Агвана Лобсана Доржиева. Архитектурный проект разработалИ студент Института гражданских инженеров Николай Березовский и архитектор Гавриил Барановский по образцу тибетского соборного храма. Строительством руководили архитекторы Г. В. Барановский и Р. А. Берзен, а также комитет, в состав которого входили известные российские востоковеды и знатоки буддизма: академики В. В. Радлов и С. Ф. Ольденбург, Ф. И. Щербатской, В. Л. Котвич и А. Д. Руднев, князь Э. Э. Ухтомский, художники Н. К. Рерих и В. П. Шнейдер, а также автор проекта Барановский. Средства на постройку были отчасти пожертвованы Доржиевым и XIII Далай-ламой, отчасти собраны среди верующих Бурятии и Калмыкии.

Освящённый в августе 1915 года храм получил тибетское название, означающее в переводе на русский «Источник Святого Учения Всесострадающего Владыки-Отшельника», и наполнялся святынями и реликвиями буддизма на протяжении всей его истории. Священные артефакты доставлялись из Таиланда, Бурятии, Монголии, Индии, создавались специально. Сам Дацан, его архитектура, элементы оформления являются воплощением религиозной символики буддизма, реликвией для верующих.

Однако, Дацан Гунзэчойнэй пережил трудные времена, связанные с жёстким курсом Советского государства на атеизм и материализм, а также с войнами, потрясшими нашу страну и весь мир в 20 веке.

В июле 1990 года Дацан был передан Ленинградскому обществу буддистов, а через год получил своё нынешнее название – Дацан Гунзэчойнэй. Настоятелем храма стал Данзан-Хайбзун Самаев, получивший после многих лет учёбы и духовной практики полное монашеское посвящение от Далай-ламы XIV в Дхарамсале. Настоятель стремился возродить центр буддийского образования и культуры, наладив и издательское дело, активно проводя праздники, концерты и выставки, приглашая известных буддологов.

Курс на активное развитие Дацана, отвечающее современным условиям жизни общества, взял преемник Самаева, уроженец Республики Бурятия, Буда Бадмаев – настоятель Дацана с 1997 года и выдающийся эмчи-лама (врачеватель), знаток тибетской медицины современности. Делом его жизни стало возрождение Дацана Гунзэчойнэй в качестве многогранного буддийского комплекса, каким его задумывали создатели.

Дворик буддийского храма «Дацан Гунзэчойнэй»

 Подвиги буддийских народов

 Подвиг буддийских народов России в Великой Отечественной войне до сих пор малоизучен. Перелистывая ветхие архивные страницы с затерянными кое-где военными фотографиями бурят, тувинцев, калмыков, забайкальцев и алтайцев, поневоле удивляешься не только их поистине самурайскому бесстрашию, но и самому неистребимому национальному колориту, который сквозит через судьбы каждого из них.

Один из самых ярких эпизодов войны разыгрался с участием 8-й кавалерийской Дальневосточной дивизии, дислоцированной зимой 1944 года на западе Украины. Дивизия под командованием генерал-майора Петра Хрусталёва пополнилась 206-ю новобранцами из Тувы. Тувинские красноармейцы прибыли на «театр военных действий» облачёнными в свои степные причудливые одежды, вооружённые лишь длинными пиками и кривыми саблями, да в придачу вместе с лохматыми коренастыми лошадёнками, которые дивизионному командованию показались совсем несолидными. Впереди, согласно карте, значились укреплённые немецкие плацдармы и целые деревни с бетонными дзотами и многочисленными огневыми точками, которые враг удерживал месяцами. Что могли предпринять против них две сотни монгольской конницы, вооружённой по образцу древнего воинства Чингизхана? Решено было зачислить их в состав 31-го гвардейского кавалерийского полка под началом полковника Попова, переобмундировать и употреблять для разведывательных рейдов в тыл противника.

Однако 31 января 1944 года один из таких рейдов обернулся успешным сражением, в котором решающую роль сыграли именно тувинцы. Ворвавшись на окраины села Деражно Волынской области Украины, передовые всадники донесли, что здесь скопилось намного больше фашистов, чем предполагали ранее. Однако отступать было уже поздно: немцы, заметив кавалеристов, открыли огонь и смертельно ранили старшего лейтенанта 3-го взвода сабельников Сата Монгуша. Тогда на его место заступил старший сержант Калбак. Конница пошла в атаку как на верную смерть, и её первые ряды в самом деле были скошены пулями. Но затем произошло настоящее чудо: побросав свои «огневые точки», бетонные укрепления и траншеи, фашисты ударились в паническое бегство. В короткое время деревня была освобождена, а к приятно поражённому Попову подвели единственного уцелевшего военнопленного – офицера Ремке (в плен тувинцы принципиально никого не брали, и немецкий офицер выжил лишь благодаря суматохе).

Ремке пояснил советскому полковнику причины паники: увидев перед собой всадников на лохматых лошадёнках с кривыми саблями, немцы решили, что они «сбрендили» и что от долгого сидения в окопах у них массово повредился рассудок.

– Это зрелище деморализующе подействовало на моих солдат, подсознательно воспринявших внезапно появившихся варваров, как полчища Аттилы, – оправдывался Ремке.

Говорят, что после боя под деревней Деражно солдаты Вермахта прозвали тувинцев der Schwarze Tod – Чёрная Смерть.

О паническом страхе, который вызывали «монголы» у фашистов, свидетельствует и громкая слава бурятских снайперов – Семёна Номоконова, Тогона Санжиева, Арсения Етобаева, Жамбала Тулаева, Никифора Афанасьева, Цырендаши Доржиева и других опытных «охотников на фашистского зверя». Именно «русских снайперов» боялся до конца своей жизни бывший комендант Освенцима Рихард Баер. В мае 1945 года Баеру, сбросившему опознавательные знаки СС, удалось скрыться: он сменил имя на Карла Эгона Неймана, нанялся на работу лесником и поселился под Гамбургом. Однако и здесь ему постоянно мерещились советские снайперы с «монгольским разрезом глаз». В постоянном страхе за свою жизнь Баер прожил до декабря 1960 года, когда был наконец-то опознан и арестован, а спустя 2 месяца скончался в тюрьме от сердечного приступа. О таких, как Рихард Баер, впоследствии писал превосходный бурятский поэт, выпускник Литературного института Дондок Улзытуев.

Статуя буддистского божества Вайшраваны. Это один из четырех небесных царей, Защитник севера

 Прощаясь, рыдать, в обычае нет у бурятов…

 Всего из Бурятии на фронты Великой Отечественной войны были призваны 120 тысяч человек, не считая тех, кто уже находился в рядах Красной Армии к июню 1941 года. Считается, что бурятские красноармейцы были и среди легендарных защитников Брестской крепости. Бурят чаще всего зачисляли в ряды сибирских дивизий:  «30-й Иркутской», «55-й Иркутской», 82, 106, 116, 321, 399-й Забайкальских. Многие добивались боевых наград и командных должностей: звание генерал-майора получил И. В. Балдынов, полковника – В. Б. Борсоев, выходцы из Бурятии И. О. Тукеев, А. Б. Занданов, А. С. Шаракшанэ уже после войны выдвинулись в генералы.

Сражаться приходилось не только с гитлеровскими войсками, но и с Квантунской армией Императорских вооружённых сил Японии. Война забрасывала бурятских солдат на Кавказ и в Прибалтику, сражались они и за осажденный Ленинград.

Немало бурятских новобранцев двинулось и к Ленинграду, который к 8 сентября 1941 года оказался в блокаде. На север продвигались в набитых битком теплушках, кому-то из бойцов при этом неожиданно вспомнилось, как в незапамятные времена, в начале XVIII столетия, группа хори-бурят шла сквозь тайгу на поклон к императору Петру I, и как вела их через лес некая знаменитая шаманка, умершая где-то на полпути. Но и после смерти она, превратившись в птицу, продолжала указывать своим соплеменникам путь к императорской столице. Поэтому к совам, пролетавшим в ночи мимо затерянного в лесу эшелона, буряты поневоле присматривались: не та ли самая шаманка из рода Улзытэ ведёт их к таинственному Питеру?

Как рассказывал впоследствии руководитель Бурятского драмтеатра Цырен Балбаров, миномётная батарея, в которой он тогда служил, стояла на Ладожском озере, прикрывая «Дорогу жизни». «Наши войска были истощены, измождены. Ни пить, ни есть – ничего не было. Они пили прямо из болота», – рассказывает названный в честь деда внук режиссёра Цырен Балбаров.

– Сражались вокруг города, где сплошные болота, – подчёркивает Цырен Владимирович. – Туда заходила целая дивизия, а выходили лишь несколько сотен солдат и офицеров. Там воевали один молодняк и «старики», которым было за пятьдесят. Многие психологически не выдерживали, вставали из окопов, и их снимали немецкие снайперы. Потери были страшные. Бабуля рассказывала, что деду приходилось биться врукопашную. Он даже после войны привёз трофейный немецкий кортик. Воевали в сложнейших условиях, но дед прошёл войну и выжил…

За свои военные заслуги гвардии капитан Балбаров был отмечен орденом Великой Отечественной войны 2-ой степени, а также медалями «За отвагу» и «За оборону Ленинграда». Однако в мирной жизни на его долю выпало немалое количество других наград – театральных премий и успешных премьер, за которые в 1982 году режиссёра удостоили ордена «Дружбы народов».

Всего из числа тех, кто был призван в годы войны из Бурят-Монгольской АССР, погибло 34,2 тысячи бойцов, и ещё 6,5 тысяч вернулись домой инвалидами…

 Подготовила  Ольга НАБАТОВА

По материалам сайта https://dazanspb.ru/contacts/