ИСТОРИЯ ВЫБОРГА, СЛОЖЕННАЯ ПО КИРПИЧИКУ. ЧАСТЬ 2. ХАВИ

В июне 1710 года отгремели последние залпы петровских пушек. Шведская крепость Выборг пала, открывалась российская страница истории города. Почти сразу же начинается ремонт разрушенных, а затем и возведение новых построек. Резко возрастает потребность в строительных материалах, в том числе и кирпиче. О местах, где в те далекие времена делали столь нужный в строительстве кирпич, сведений до наших дней дошло очень мало, но об одном из них стоит все-таки попытаться рассказать. 

(Начало в № 60)

На территории, занимаемой винным терминалом, сохранилось небольшое по нынешним временам, но сильно отличающееся от остальных строений здание из красного кирпича. Сейчас в нем находится склад, а до революции это был православный храм – известная в народе Николаевская церковь в Хави. Фундамент ее был заложен в 1901 году, а уже через год над куполами поставили кресты. Торжественное освящение состоялось 4 мая 1903 года. Церковь действовала до 1924 года, потом была закрыта и в Свободной Финляндии использовалась как кустарная мастерская. Такова вкратце история этой церкви, следует только добавить, что поставлена она была на месте своей деревянной предшественницы.  Вот отрывок из книги И. В. Троховой «Церковная история Выборга и его окрестностей»: «В юго-восточной части Выборга, называемой раньше Хавис или Хави, в начале 18 столетия была построена деревянная часовня во имя святителя Николая. Эта часовня была кладбищенская, при ней хоронили умерших, особенно из военных чинов. Но среди погребенных здесь были также люди из купеческого званья. Так, например, здесь были погребены члены семейства купцов Гусовых, фамилия которых – древнейшая из русских купеческих фамилий в Выборге. С тех пор как вблизи часовни устроили стеариновый завод и дома мастеровых, хоронить здесь было запрещено.»  В «Историко-статистических сведениях о С.-Петербургской епархии» (Спб, 1875) дается важное для нашей темы дополнение: «Часовня во имя св. Николая находится в 2х верстах от города, на южной стороне, где раньше были кирпичные заводы. Она деревянная. При ней также хоронили умерших, особенно из нижних воинских чинов.»  

Если взглянуть на план города и окрестностей 1794 года, то можно сразу найти ее в данном районе, мало того, она четко обозначена в пояснениях к плану как «Часовня при кирпичных заводах». Сами же кирпичные заводы отмечены еще и на планах 1799, 1802 и 1817 годов там, где расположены нынешний винный терминал и «Приборостроительный», между пересекающей эти территории Фабричной улицей и железнодорожной веткой, в районе которой проходила в начале 19 века береговая линяя Выборгского залива. На более широком плане 1817 года, кроме того, показаны еще заводы на территории современного судосторительного, на участке от старой проходной и ниже, примерно до стеклянной теплицы (ветераны-кораблестроители, наверное, еще помнят ее). Это место потом картографы конца 19 века обозначали как «Дача».  

Но если с данными площадками кирпичного производства в 18 – начале 19 веков все более-менее ясно, то с именами тех, кто выпускал этот кирпич, дело обстоит сложнее. Ставить отличительные знаки на свою продукцию хозяева кирпичных заводов стали позже, после того как 24 января 1847 года в Российской империи вышло «Постановление о единообразной и прочной выделке кирпича», обязывающее клеймить произведенные ими изделия. (Надо сказать, что в глубинке многие заводчики часто игнорировали это требование, когда выпускали продукцию сугубо для местных нужд). Имена простых рабочих узнать уже вообще практически невозможно. Но, глядя на какой-нибудь старинный кирпич, мы все же можем полюбоваться следами работы их трудовых рук. Причем порой «следами» в буквальном смысле этого слова. Дело в том что, когда работники переносили или переставляли сырец на просушке, они зачастую оставляли на мягкой еще глине отпечатки своих пальцев. Последующий за тем обжиг фиксировал их «на века». Судя по отпечаткам, часто очень маленьким (даже принимая во внимание коэффициент усушки глины), можно сделать вывод, что на такой тяжелой работе в прежние времена задействовалось много женщин и детей. Иногда встречаются отпечатки ладоней, сделанные специально какие-то надписи, счетные знаки. Порой можно встретить четкие отпечатки лап собак, кошек, копытца коз, случайно пробежавших по сохнущей продукции. 

Автограф на глине, сделанный собачкой 18 века

Хотя помимо отпечатков рук, из далекого прошлого порой всплывают даже имена. Архивист ЛОГАВ Дмитрий Кузьменко нередко публикует в прессе интересные заметки о найденных им старых документах: «Рапорт от 2 сентября 1795 года гласил «При рапорте в сию канцелярию от 4-го здешнего пограничного батальона представлено в оный от солдата инвалидной роты Петра Ильина доношение». А суть доношения в том, что приезжий купец Андрей Быбин не заплатил солдатской жене за выполненную работу, им были «пущены руганья и неблагопристойные слова. Когда она приходила к Быбину с требованием от него заработанных от обрезания кирпича денег. За доплатою пяти от остальных семнадцати рублев, которых тот не заплатил» Обманщик вытолкал солдатку в шею, понося нецензурной бранью. Бедная женщина пожаловалась мужу, и когда Петр Ильин «пришел к нему сам, требуя от него удовлетворения заработанными женой деньгами, то Быбин, схватя его за галстук, бил по щекам Ильина, а затем вытолкал вон» Конец этой печальной истории неизвестен.» Нужно сказать, что пять рублей для простого человека в то время были большими деньгами, а за семнадцать рублей солдатка Ильина, вероятнее всего, горбатилась на Быбина целый сезон. Именно на сезон нанимали в те времена рабочих на кирпичные заводы. Сезонность производства обуславливала и порядок работ на нем. Поскольку достаточно больших отапливаемых помещений, где можно было зимой замешивать с водою глину и сушить потом выложенные рядами влажные кирпичи, в 18 веке, естественно, никто не строил (это было тогда просто зкономически не выгодно), то основная работа на кирпичных заводах кипела только в летние месяцы, включая частично май и сентябрь. 

С осени заготавливалась глина на будущий сезон. Хотя, в принципе, кирпич можно сделать и из только что добытой глины, но качество его будет заведомо хуже. Глина должна вылежаться на морозе, затем оттаять весной – эти процессы разрушают ее природную структуру, повышают пластичность. Перезимовавшую глину, перед тем как пустить в дело, замачивали в специальных ямах на несколько суток. Чтобы работа не останавливалась из-за нехватки готового сырья, таких ям обычно имелось несколько, и они заполнялись и выбирались по очереди. Формовка кирпича выполнялась вручную. Формовщик набивал глиной специальный деревянный ящик-форму, плотно  утрамбовывая ее рукой или даже ногой (отсюда – «подпятный кирпич»), затем еще сырой, но уже принявший свою форму кирпич вытряхивали на стол и несли сушить. 

Но прежде чем попасть на стол к формовщику, глина должна была пройти еще один этап – ее необходимо было тщательно перемесить. Вертикальные конные мельницы для этой цели стали широко применятся только в 19 веке. До этого кое-где применялись конные глиномялки: по утрамбованном кругу раскладывалась глина и по ней гоняли утяжеленную повозку специализированной конструкции. Обычно же поступали проще и, с точки зрения хозяев производства, дешевле – рабочие босыми ногами часами месили холодное  «глиняное тесто». В ту пору, конечно же, не вели больничных листов, но можно догадываться, сколько людей страдало после таких продолжительных «процедур» от ревматизма, да и от других болезней. Справедливости ради следует сказать, что далеко не все выборгские предприниматели были похожи на упомянутого выше Быбина. Среди них было много порядочных, достойных уважения людей, и о них обязательно еще будет рассказано дальше. Вот еще интересная деталь: средь выборгского купеческого люду в 18 столетии бросается в глаза большой процент выходцев из Олонецкой губернии. Можно упомянуть, например, известные в Олонце с 17 века купеческие династии Чусовых, Ольхиных, также Гусовых и другие фамилии купцов, связавших свою судьбу с только что тогда отвоеванным у Швеции городом на Балтике. 

Работники кирпичного производства в «веку осьмнадцатом» были обычными людьми со своими заботами и, наверно нечастыми, маленькими радостями. Много работали, растили детей, порой, собравшись по какому-то поводу, пили недорогое самодельное «чухонское вино». В основном выходцы или потомки выходцев их российских губерний, наверняка пели при этом русские песни. Они лежат теперь под асфальтом, где-то в районе винного терминала, давно превратившись в прах, без крестов и памятников. Но сделанный из обожженной некогда их руками хависской глины крепкий кирпич еще обдувают в стенах Аннинских укреплений свежие балтийские ветры, он держит еще своды многих домов в старом городе, продолжая сохранять в них тепло. А это, пожалуй, и есть самый лучший памятник тем далеким труженикам.          

Александр ЛИТВИНЕНКО