Блокадные дети знают цену крошке хлеба

Тамаре ВАСИЛЬЕВОЙ (тогда ЧУРКИНОЙ) было три года, когда началась Великая Отечественная война. Вместе со старшей сестрой Валентиной Тома уехала под Ленинград, в загородный лагерь от детского сада ещё до 22 июня 1941 года. Скоро за девочками приехала мама Матрёна Ивановна. А папа Пётр Ефимович ушёл на фронт.

Семья Чуркиных (родители, сёстры и еще папин отец) жила в районе Александро-Невской лавры. Город подвергался артобстрелам и авианалётам.

– Ходили в бомбоубежище, а потом мама решила, что дома лучше. Она была набожная, молилась. И ведь ни бомба, ни снаряд в наш дом не попали, мы сюда и вернулись из эвакуации. Когда начиналась бомбёжка, я, маленькая, спала в коридоре под вешалкой, – рассказывает Тамара Петровна. 

После того, как гитлеровские войска замкнули блокадное кольцо, самым страшным испытанием для горожан стали не бомбы и снаряды, а голод и холод. Нормы выдачи хлеба постоянно урезали, взрослые при этом старались оставить побольше еды детям, отрывая от себя. Дедушка не пережил первой блокадной зимы. Сама Тамара Петровна не помнит, а старшая сестра рассказывала ей, как тело умершего от голода деда отвозили на санках на кладбище в районе Охты.

Когда началась война, сёстры Чуркины отдыхали в детском лагере под Ленинградом

– Ещё сестра не выносила тиканье часов, объясняла, что это напоминает ей звук метронома. Вспоминала, что на улицах Ленинграда лежали трупы. Мой дядя Сергей Смирнов работал в охране Кировского завода и погиб при бомбёжке. Двое его детей попали в детский дом, их судьба так и осталась неизвестной, – вздыхает малолетняя жительница блокадного Ленинграда.

Почему старшую сестру Тамары Петровны Валентину и много лет спустя после войны нервировал звук метронома? В Ленинграде в годы блокады он служил в качестве оповещения жителей о налётах вражеских бомбардировщиков. Медленный ритм означал, что опасности нет, а вот быстрое тиканье, наоборот, предупреждало, что нужно срочно спускаться в бомбоубежище. И хотя Чуркины, как уже говорилось, предпочитали оставаться дома во время воздушной тревоги, сигнал метронома, видимо, навечно впечатался в детскую память.

В апреле 1942 года семье по Дороге жизни удалось эвакуироваться в Калининскую область. Удивительно, но в конце апреля лёд на Ладожском озере ещё стоял, хотя уже и подтаял. Случалось, машины заносило в полыньи, но Матрёна Ивановна с Валентиной и Тамарой благополучно добрались до Кобоны, откуда поехали в Калининскую область к родственникам погибшего маминого брата.

– Перед эвакуацией мама сушила на печке мои валенки, и они по неосторожности почти сгорели. А было ещё холодно, без тёплой обуви нельзя. И мама где-то обменяла на валенки буханку хлеба. Это же целое богатство по тем временам, мы, наверное, дня два потом хлеба не ели. Ещё, помню, едем в товарном вагоне, а там вши! При обстрелах поезд останавливался, мы выбегали из вагонов, прятались, где могли. Так и доехали до Вышнего Волочка, – вспоминает ветеран.

Немного пожив вместе с родственниками, решили перебраться в деревню Малое Васильково, недалеко от Вышнего Волочка. Первое время жили голодно, сестрёнкам даже пришлось побираться. С приходом весны стало полегче. Собирали щавель, варили шишки, использовали в пищу картофельные очистки, собирали берёзовый сок. Не деликатесы, конечно, но эвакуированные, испытавшие ужасы блокадного Ленинграда, варившие студень из столярного клея, в еде были неприхотливы. С наступлением лета пошли грибы и ягоды.

– У нас даже свой козлёнок появился, кто-то подарил. Брали его с собой на печку, он был как живая игрушка, – улыбается Тамара Петровна. – Кукол-то мы в эвакуации не видели. Зимой катались с горки, летом ходили в лес, весной праздновали Пасху.

Отец Пётр Ефимович приезжал в Калининскую область, навещал семью. А после снова на фронт. Дошёл до Берлина, демобилизовался в 1946 году, когда его любимые девочки уже вернулись в Ленинград. Чуркины приехали в родной дом, а в комнате – только железная кровать и забытая кукла возле печки. Грустная картина, но мама сказала: «Главное, чтобы был хлеб». Всё же самое тяжёлое осталось позади.

После школы Тамара Чуркина работала в ателье, в начале 60-х годов познакомилась с Юрой Васильевым, будущим мужем. В первый раз в наш город приехала на мотоцикле, за рулём которого сидел Юра. Его родители жили в Северном посёлке.

– Я сидела сзади, страха на было, так и доехали до дома Юриных мамы и папы. Моя мама потом сказала, что если бы была дома, то не отпустила бы меня на такую мотопрогулку, – смеётся Тамара Васильева. – Меня поразило, как много в посёлке сирени, запах стоял потрясающий, в большом-то городе не так.

Окончательно выборжанкой Тамара Петровна стала спустя несколько лет. А статус жителя блокадного Ленинграда, воспоминания о далёком военном детстве, с ней на всю жизнь.

Публикация подготовлена рабочей группой газеты «Выборг» при поддержке Комитета по печати Ленинградской области