«В ТОТ ЧАС, КОГДА ПОСЛЕДНЯЯ ГРАНАТА»…

О Михаиле Чумандрине писать с одной стороны легко – в архивах хранятся его письма, воспоминания друзей и товарищей по литературному цеху, имеются тексты выступлений. А с другой стороны – трудно: надо дать объективную оценку одного из руководителей Ленинградской писательской организации. Пожалуй, его жизнь и творчество в какой-то степени повторяют все основные этапы становления советской власти. Как известно, любая революция выдвигает на передний план «неординарные» личности. А они по своей натуре являются «источниками энергии» и, соответственно, находятся в центре происходящих событий, больших и малых. 

Михаил Федорович Чумандрин (05.03.1905 – 04.02.1940 гг.) как раз относился к разряду таких людей. Основные этапы биографии: детдом, учеба в Тульском железнодорожном училище, работа в мастерских. В это время в стране происходят грандиозные события: закончилась гражданская война, провозглашен НЭП, позволявший частнику вкладывать свои сбережения в восстановление и развитие промышленности, открывать предприятия и торговые точки…

В 1923 году Чумандрин приезжает в Ленинград, и с этого момента вся творческая жизнь его тесно связана с этим городом. Он поступает учиться на правовое отделение Университета и активно включается в общественную работу. В 1925 году он приходит на завод «Красный гвоздильщик», где редактирует заводскую многотиражку, затем становится сотрудником редакции журнала «Юный пролетарий», и в ленинградской печати появляются его очерки. В воспоминаниях Т. Трифановой читаем: «Чумандрин начал писать потому, что он не мог оставаться равнодушным к окружающему, потому, что его глубоко волновали и недостатки и достоинства, и он отчетливо понимал, что слово – и особенно печатное – это может разбудить людей, повести их за собой, поднять на новые большие дела, может помочь, организовать, научить…» 

В период с 1927 по 1931 год им написаны и опубликованы «Склока», «Родня», «Фабрика Рабле», «Бывший герой», «Путиловские дневники». 

Перечитывая сейчас статьи и речи писателя, особенно последнего периода, трудно поверить, что они принадлежали человеку, который самостоятельно овладел знаниями в различных областях культурного наследия. При этом, ни на минуту не прекращая общественную деятельность. Рецензии на его книги публикуются в отечественных и зарубежных литературных журналах. Так же стремителен и рост по служебной лестнице: вскоре Чумандрин становится одним из руководителей Ленинградской ассоциации пролетарских писателей, редактирует журнал «Литературная учеба», организует рабочий театр ЛАПП.

По отзывам современников, имя Чумандрина звучало тогда для ленинградской интеллигенции «грозно и страшно». Писатель Н. Чуковский характеризовал его так: «Самоуверенный, темпераментный, с самым крайним левацким взглядом. Он не признавал русских классиков, потому что они были дворяне. Не признавал переводной литературы, потому что она сплошь буржуазная. Нетерпимость его была искренняя».

К 1928 году относится их знакомство с А.М. Горьким, начинается переписка. Через два года Чумандрин становится редактором журнала «Ленинград». В это же время публикуются его статьи по вопросам литературы и искусства, он пишет рецензии на новые книги. 

Осенью 1931 года по ходатайству Горького, Михаила Чумандрина отправляют в командировку в Германию (это ему аукнется в 1937 году). По возвращении публикует книгу «Германия. Очерки» (1933 год).

Его товарищи отмечают характерную черту: «На его лице, с безмятежно-добродушными голубыми глазами, вдруг появлялась маленькая складочка – она была почти незаметна между бровей, – и в глазах загорался злой огонек. Взгляд становился острым, почти осязаемо колючим, и вы чувствовали, что компромисс невозможен… Сосредоточенная мысль вспыхивала в сузившихся зрачках, он напряженно думал, взвешивал, решал и бросался в бой – за литературные свои убеждения, или за освоение новых знаний…»

Воспоминания о Михаиле Чумандрине опубликовала Елена Файнберг, супруга первого советского директора Виипурской (Выборгской) городской библиотеки Н.П. Никольского, которая хорошо знала писателя. Она в это время работала в Ленинградской Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Все, что делал Миша, было ему бесконечно интересно. Его работа всегда для него была самой интересной работой, его друзья – самыми интересными людьми. Работать он умел только с предельной заинтересованностью и страстностью. И ещё одна Мишина особенность: везде, всегда, где много народа, на заводе, на улице, в парке, в трамвае, на толкучке или на кладбище, по которым он любил шататься, он был одним и тем же – веселым, напористым, злым и равнодушным одновременно, готовым вмешаться в любой разговор и шутку, драку, с бесчисленными поговорками, соскакивавшими у него с языка в нужный момент. Впрочем, были места, куда затащить его было невозможно – это премьеры, просмотры, банкеты… Здесь он не бывал никогда. Жизненная сила его была так велика, что обычное понимание отдыха, и как право ничего не делать, было ему совершенно чуждо…»

Затем была работа на Дальнем Востоке. И новый поворот в творчестве: он – заведующий литературной частью Ленинградского Большого драматического театра (1936 – 1937 гг.), успехи и неудачи которого становятся частью его кипучей жизни. Здесь Чумандрин пережил самый тяжелый период своей жизни – предательство товарищей. 

Наступил зловещий 1937 год – самый разгар политических репрессий, в том числе и в литературной среде. Е. Файнберг пишет: «Я помню Мишу в самый тяжелый период его жизни. Враги народа, которые были и его врагами, склочники, сводившие с ним личные счеты, перестраховщики, которым было враждебно все, выходившее за пределы шаблона, исключили его из партии. Круг его друзей и знакомых катастрофически сужался. А он был все тот же веселый, остроумный Мишка, и если бы светлые волосы его не седели, могло бы показаться, что это и не трогает его вовсе. Но и будучи исключенным из партии, он работал так же много и неистово, как всегда. Его послали преподавателем в третий класс средней школы, и он уже загорелся работой в школе, отдавая ей все свое время, жил только ею. Он был членом Ленинградского совета и тягостное положение исключенного из партии, никак не отражалось на его депутатской работе».

Можно понять душевное состояние Михаила Чумандрина: сначала он подвергается нападкам с трибуны и в периодической печати из-за «допущенных ошибок», затем – арест некоторых его товарищей, членов писательской организации, и наконец заключительный аккорд – исключение из партии. А это автоматически приводит к увольнению со всех руководящих постов. При виде его, многие бывшие товарищи и друзья переходят на другую сторону улицы. «Органам» остается сделать всего один шаг: «воронок» у подъезда, арест и клеймо: «враг народа», со всеми вытекающими последствиями. 

Чумандрин, прекрасно понимая, что на него собирают компромат, делает отчаянный шаг. Приносит публичное покаяние: в своих ранних произведениях «преувеличил силы и значение оппозиции, на примере одного завода, где сильны были антиленинцы» и сделал направленные выводы о том, что «временное вредное увлечение оппозицией одного небольшого рабочего коллектива не должно создавать иллюзию победы. Покаялся во всех ошибках, т.к. «неправильно понимал генеральную линию партии», признал, что состоял в «контрреволюционной троцкистской организации», созданной «для активной борьбы с партией и советской властью». Он пишет в горком партии, который отменяет решение низовой парторганизации об исключении Михаила Чумандрина из рядов партии, и восстанавливает в членстве ВКП(б). Теперь он – рядовой советский писатель. В это время у него выходят в свет пьесы: «Бикин впадает в Уссури» (1939 г.), «Стойбище Митахеза» (1940 г.). 

Мирхат МУСИН, член Исторического клуба Ленинградской области, краевед

Вячеслав КОКИН, сотрудник народного музея «А музы не молчали…» школы № 235 им. Д. Шостаковича (Санкт-Петербург)

(Окончание в следующем номере)