СЕМЬЯ КИРИЛЛОВСКИХ. РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ

(Начало в №№ 1, 4)

Наши читатели уже знакомы с этой замечательной семьей. Сегодня  предлагаем вашему вниманию новую историю из жизни Кирилловских. 

Семейный бюджет был сведен до минимума

Николай с тяжелейшим ранением, полученным на подступах к Выборгу, долго лежал в ленинградском госпитале, а дома, в Тотьме, его ждали  любимая жена  и  семеро  детей.

Подрастали дети;  война войной, а надо было  думать об их будущем. Сначала Иларья (Лариса), а потом и  Галина поступают в Тотемское педагогическое училище. Лишних денег в семье нет, и  Поля принимает трудное решение – расстаться с  коровой,  кормилицей. Думаю, не надо долго объяснять, что значила тогда корова в крестьянской семье: все… Сколько стоит за  этими строчками: «Сдавая корову, плакали все, даже соседи, но другого выхода не было»… И соседям иногда от этой Буренки перепадало - то немного молока, то творога. 

Иларья  получила направление на работу в освобожденный от немцев Волховстрой. У нее была мечта – стать актрисой, а в Ленинграде  в это время как раз шел набор на специальный курс театрального училища, сюда она и поступает.

Случаются же чудеса…

Вот что рассказывает Иларья:

- Студенты в свободное  время приходили в госпиталь, помогали ухаживать за ранеными. Меня неудержимо тянуло к солдатику, который был без сознания, весь в бинтах. Он постоянно бредил, стонал. Однажды  услышала, что в бреду он повторяет и повторяет до боли знакомое имя Поля. Так звали мою маму, которая осталась в Тотьме с   моими  братьями и сестрами. Для себя я сразу решила: буду ухаживать за эти  солдатом, пока не поправится. После занятий стремглав неслась к своему подопечному. Наступил день, когда медицинская сестра разбинтовала лицо солдата, успокаивая его: «Потерпи чуток, потерпи!»  Бинты сняты – перед моими глазами лежал мой отец!  

После госпиталя – снова в часть, добивать фашистов. С тяжелыми боями взяли Кенигсберг, Варшаву. Их встречали как освободителей, с цветами, с улыбками, угощением, везде были накрыты столы. День Победы Николай встретил в Чехословакии. 

День Победы приближали, как могли

После отъезда  Ларисы ее обязанности выполняли те, кто постарше.  Вот уже и Галина самостоятельно стала водить гурты до Вологды:

 - Последний раз едва дошли,  спали на ходу. Сдав животных в приемный пункт, тут же падали на траву, не было сил ни встать, ни открыть глаза. Спали целые сутки, нас никто не беспокоил.

Юра работал в бондарном цеху, потом до конца войны вечерами,  после учебы,  - в спичечном цеху, часто  брал дополнительно работу на дом. А еще заготавливали дрова для педучилища,  для школы. Собирали золу для ближайших совхозов, пришкольных участков.  Малыши летом собирали металлолом. Все принимали участие в летних и зимних субботниках.

Конечно, самым ярким событием для всех было окончание войны.  В памяти Галины остались  даже мельчайшие подробности:

- Все соседи собрались в самой просторной  комнате нашего большого дома. Почти все плакали. Вспоминали погибших на фронте, то, как мучительно долго ждали победу. Радовались и снова плакали…  Все завидовали нашей семье: хозяин дома остался жив!  Он один (!) с нашей улицы пришел с войны.

Отец вернулся в июне 1945 года. Вся детвора бросилась ему на шею! Один  маленький Коля стоял в сторонке и с удивлением смотрел на происходящее. Он практически отца не помнил, был слишком мал. Взрослый человек с большими красивыми усами целовал и обнимал всех его братьев, сестер и маму. Каждого рассматривал и гладил по головке, приговаривая: «Какие вы красивые, сильные и умные!» Всем говорил спасибо за то, что дождались его с войны. Очередь дошла и до самого младшего сыночка. Сильные руки отца подхватили малыша и подбросили вверх – ребенок был в восторге. Затем схватил  его за усы и крикнул: «Ура! Ты мой папка!» Когда отец его бережно поставил на пол, Коля взял в руки деревянную саблю, забрался на стул . Размахивая саблей,  кричал: «За Родину! За Сталина!», чем окончательно сразил отца: он  снова взял его на руки и подкинул вверх: «Сынок, ты герой!» Увидев рабочее место Юрочки, где он трудился от спичечной фабрики, сильный, волевой человек не выдержал – на глазах блеснула слеза: такой малыш работает! «Проклятая война! Теперь, сынок, ты будешь только учиться. Работать буду я!»

Дошла очередь и до подарков. Из вещевого мешка отец выложил несколько кусков хозяйственного мыла, четыре шарфика из парашютного шелка. Каждому досталось и по крохотному кусочку сахара. Все дети были рады! Мама с укором сказала: «У тебя такая огромная семья , а ты больше ничего не привез. В другие семьи в конце войны приходили посылки с продуктами и даже с вещами».  Отец сказал: «Чужого мне не надо! Проживем! Возможность взять была, и не раз; в конце войны в Польше, в Чехословакии хозяева уцелевших магазинов предлагали взять с прилавков все,  что понравилось. Да, другие брали – это их дело, а я не грабитель, я солдат». Эти слова отца врезались в память на всю жизнь! 

Жили скромно, но честно 

Николай сразу приступил к работе, и жизнь постепенно стала налаживаться. В семье родились еще две дочери: Ольга и Татьяна. Между тем подросли старшие дети и вылетели из родного гнезда.  Бывший просторный купеческий дом стал великоват; в 1953 году  дом перестроили, оставив одну парадную часть. В 1954 году война напомнила о себе: у Николая зашевелился один из осколков после ранения, пришлось его удалить.

Всей семьей дополнительно разработали землю вокруг дома, посадили сад. Отремонтировали колодец и баню. Снова завели хозяйство, хотя содержать корову в те годы было очень сложно. Вот как об этом вспоминает Ольга:

 - Заготовка сена – это целая история. Участок для покоса местные власти выделяли  порой в десяти километрах от города. Родители весь сенокос жили на опушке леса в шалаше. Косили траву на кочках, а если повезет, то и на крошечных полянках. Скошенное сено выносили поближе к дороге,  там метали стога. Так постепенно углублялись в лес, туда переносился и шалаш.  Готовили на костре, мылись в ручье: выезжать в город было не на чем, автобусы не ходили, да и время было упустить нельзя. Мы с Татьяной раз в неделю, иногда чаще, приносили туда продукты,  шли пешком. Успевали и помочь  родителям: поворошить и вынести сено. Обратно - снова пешком, еще и с ведром малины: мама успевала нам ягод набрать. Дома нас ждала вечерняя дойка. За городом пасти коров тогда не разрешали, родителям приходилось ранней весной переводить буренку за реку, где снимали двор. Дважды ездили на пароме доить корову; вставать на утреннюю дойку надо было рано. Пасли стадо по очереди, реже нанимали пастуха. Зимой тоже свои сложности – надо вывезти сено из леса. Надо ведь было и государству помогать…  Ведро молока уносили на ближайший маслозавод, на расчет давали обрат, который  выливали корове. Вскоре налог остался в пределах разумного, и  корова стала кормилицей и поилицей в полном смысле этого слова; оставалось и на продажу.

Маме пришла пора оформлять пенсию: многодетные матери имели право выйти на пенсию при наличии у них трудового стажа не менее 15 лет. Трудовая книжка была заведена не сразу, пришлось искать свидетелей. Суд из свидетельских показаний подтвержденного стажа зачислял только половину: из военных пяти лет - только два с половиной… Пришлось ей в преклонном возрасте оформляться на работу…  Отец взял на себя хозяйственные заботы, мы с сестрой – домашние. Наконец долгожданная крохотная пенсия  была получена! Никаких доплат как мать-героиня она не получила…

Лидия Воронина