Имена известные и неизвестные. Борис Лавренёв

Борис Лавренёв относится к тем писателям, драматургам, биография и творчество которых широко известны. Большинство знавших его современников оставили о Лавренёве свои воспоминания. По его произведениям ставятся и выходят на экраны кинофильмы, а пьесы не сходят со сцены и сегодня.

Достаточно назвать толь-ко ленту «Сорок первый», чтобы оценить сочетание революционного романтизма с тончайшим раскрытием психологического состояния персонажей. Пьесы «Разлом» (впервые поставлена 7 ноября 1927 года в БДТ), «За тех, кто в море» (премьера состоялась 8 мая 1946 года в Ленинградском театре драмы имени Пушкина) – настоящие шедевры советской драматургии.

Надо сказать, что и в Выборге ставились пьесы Лавренёва. В театре Советской Армии Дома офицеров шли «Голос Америки» (премьера состоялась 18 февраля 1950 года) и «Песнь о черноморцах», которая вышла в свет 20 декабря 1952 г. Обе постановки осуществил Василий Васильевич Кляузов. Эти пьесы оставались в репертуаре творческого коллектива длительное время.

В печати Борис Лавренев дебютировал в 1911 году, в это время он примыкал к московской футуристической группе «Мезонин». Как прозаик заявил о себе в 1924 году.

По его биографии можно подробно изучать исторические события, через которые прошла Россия ХХ века.

Получив высшее юридическое образование в Московском университете, он поступает в военное училище, где по ускоренной программе готовят офицеров. Идет война, страна несет большие потери… В 1915 г. уже артиллерийским поручиком Лавренев попадает на фронт. 1917 год – время великих испытаний и потрясений, выпавших на долю России. Борис Лавренёв об этом написал так: «Октябрь на некоторое время выбил меня из колеи. Собственно, не сам Октябрь, а то, что за ним последовало. Демобилизация армии при незаконченной войне, резкие эксцессы, пораженные накипевшей свинцовой ненавистью солдатской массы к любому носителю офицерских погон, немецкое наступление на Украину. Брестский мир, трагическая гибель Черноморского флота – все это показалось мне непоправимой катастрофой, окончательной гибелью России. Я не мог разобраться в политике большевиков, хотя она привлекала меня уже тем, что большевики не продавали и не собирались распродавать Родину оптом и в розницу, наплевав на национальное достоинство, англо-французам, германо-американцам и прочей хищной сволочи, тянувшей лапы к народному достоянию и народной чести. В растерянном душевном состоянии, с трудом и риском я пробрался в сентябре 1918 года в родной Херсон (в этом городе Б. Лавренёв родился – прим. М.М.). С полной откровенностью я рассказал отцу о своих сомнениях и колебаниях и спросил: «Что же мне делать, папа?» Отец несколько минут сидел в задумчивости, пощипывая седеющую бородку, потом поднял уже поблекшие от времени синие глаза и произнес слова, которые определили мое поведение на всю жизнь. «Видишь ли, сынок! Самое святое, что есть у человека, – это Родина и Народ. А народ всегда прав. И если даже тебе покажется, что твой народ сошел с ума и вслепую несется к пропасти, никогда не поднимай руку против народа. Он умнее нас с тобой, умнее всякого. У него глубинная народная мудрость и он найдет выход даже на краю пропасти. Иди с народом и за народ до конца! А народ сейчас идет за большевиками. И, видно, другого пути у него сейчас быть не может!».

Я увидел в глазах отца слёзы и крепко обнял старика. Весной я пустился в обратный путь – в Москву. Недолго работал в Наркомпроме. В ноябре увидел военных на Красной площади и понял: – Раз есть армия, значит, есть организация, государство, крепкая народная власть. Всё пришло в ясность…».

Это время явилось переломным моментом в жизни писателя. Он добровольно вступает в ряды рабоче-крестьянской Красной армии. Воюет на Украине – был командиром бронепоезда, где основной костяк составляли моряки. Их шутки и солёные прибаутки потом вошли в его книги. Ранение, после выздоровления – Туркестанский фронт. Четыре периода ташкентского года: военный комендант города, секретарь политуправления Туркестанского фронта, заведующий издательским и библиотечно-музейным отделом военно-революционного совета. Тогда же он публикуется в газетах «Красная звезда» и «Туркестанская правда».
В декабре 1923 года Борис Лавренёв появляется в Петербурге. В этом городе он много работает над своими произведениями, совершенствуется в мастерстве. И это даёт результаты – ленинградские журналы 1924-1927 годов постоянно знакомят своих читателей с прозой Лавренева – печатаются его рассказы и повести. Они по содержанию динамичные и напряженные, содержат и подробные описания, и лирические авторские отступления, и развёрнутые психологические характеристики персонажей.

Интересная деталь: у Бориса Лавренёва той поры нет ни одного произведения, отмеченного пафосом 30-х годов, воспевания героики первых пятилеток.
В 1925 году он дебютирует как драматург: пьеса «Дым» была поставлена в БДТ под названием «Мятеж».

В конце ноября 1939 года начинаются боевые действия против Финляндии. Лавренева направляют на Краснознамённый Балтийский флот. Этот факт его биографии подробно изложил Цезарь Солодарь в книге «Живые голоса»: «Встретил его в январе сорокового в одном из ленинградских военных госпиталей. По заданию разных газет мы пришли туда с одной целью: собрать материал для очерков о раненых участниках боёв с белофиннами, удостоенных звания Героя Советского Союза. Мы были тогда незнакомы, но я знал, что Борис Андреевич приехал в госпиталь из Кронштадта, где во время войны с белофиннами возглавлял одну из писательских бригад на кораблях и базах Балтийского военного флота.

– Вот нам убедительная иллюстрация к разговорам о законах жанра, – оживился Лавренёв. – Я не имею права считать себя очеркистом, никаких законов сложного очеркового жанра не знаю. Но газете понадобилось моё писательское слово о храбром красноармейце, пролившем кровь за Родину, – и я пишу очерк… Помню, того красноармейца звали Иван Михайлович. «Зовите меня Ваней», – сказал он мне. С виду хрупкий, тоненький, Ваня в атаке забросал гранатами вражеский окоп. Осколок вражеской гранаты перебил ему кость ноги… Лёжа на койке, нелегко было отвечать на мои вопросы – донимала боль. И как-то не верилось, что такой ладонью он сумел в бою так умело орудовать гранатами». «Он протягивает мне маленькую юношескую ладонь, которая так метко кидала в бою за любимую Родину гранаты во вражеский окоп…» – это из лавренёвского очерка о Герое Советского Союза Иване Соломонникове. Очерк вошёл в сборник «Герои боев с белофиннами» (1941 г.).

Эту пунктуальность в исполнении задания отмечал и корреспондент газеты «Красный флот» Ян Островский: «Его очерки большой частью не так уж длинны, но всегда ёмки и насыщены характерными деталями. Сразу видишь того, о ком пишет Лавренёв. Знаменитый писатель, он не гнушается любым, самым рядовым редакционным заданием. Числился у нас в стариках, а по исполнительности, дисциплинированности, точности – обошёл молодых. Уж если скажет: «двести строк будут к четырнадцати тридцати», то в секретариате знают: «Лавренёв не подведёт, можно спокойно оставлять на полосе место для очерка!»

Писатель в это время напряжённо работает и как журналист публикуется во флотской газете, редактирует очерки, рассказы и стихи, поступающие в журнал «Краснофлотец», в редакционную коллегию которой он входил.

(Окончание в следующем номере)

Мирхат МУСИН, краевед