«БЛИЖНИЙ КРУГ» ЛЮДВИГА ГЕНРИХА НИКОЛАИ. СЕМЕН ВОРОНЦОВ

«БЛИЖНИЙ КРУГ»  ЛЮДВИГА ГЕНРИХА НИКОЛАИ. СЕМЕН ВОРОНЦОВ
1293
«БЛИЖНИЙ КРУГ» ЛЮДВИГА ГЕНРИХА НИКОЛАИ. СЕМЕН ВОРОНЦОВ

В 1799 году пора добрых отношений между императором Павлом I и его английским послом закончилась: Семену Романовичу Воронцову пришлось испить общую со всеми чашу  неожиданных немилостей и кар. 

(Начало в №№ 104, 105)

Суматоха в Европе 

Успехи революционной Франции и ее консула Наполеона Бонапарта, одержавшего блестящие военные победы, грозили всему тогдашнему европейскому мироустройству. Но ни коалиции, ни союзы против новой французской республики не помогали: она гигантскими шагами шла к господству в Европе. Павел I тоже не оставался равнодушным зрителем событий, колебавших троны его «царственных братьев». Россия примкнула к Австрии и Англии, но последняя, по обыкновению, не соблюдала установленного между сторонами соглашения. Русский император впал в неистовство, граничащее с безумием, когда узнал, что 7 сентября английские войска захватили Мальту, ведь он был великим магистром Мальтийского ордена. Союз с Англией висел на волоске, и С.Р. Воронцов старался его спасти, делая соответственные представления государю. Тем не менее 4 апреля 1800 года граф Воронцов получает «реприманд», официальное письмо имперской канцелярии, где было сказано: «Его Величество, усматривая из донесений ваших разные представления вопреки его воле, приказал вам сказать, что если исполнение оной вам в тягость, то не возбраняется вам просить увольнения от службы...». 

Воронцов подал в отставку, но умолял, чтобы ему было дозволено остаться в Англии как частному лицу. Получив разрешение избрать для себя местопребывание, он поселился в Саутгемптоне, недалеко от Лондона. В это время Павел I посылает английскому послу Витворту повеление вывезти весь состав посольства из России. Все действия императора выглядели так, как будто он решительно шел не только к дипломатическому разрыву, но на смертный бой со вчерашней союзницей, ведь далее было наложено эмбарго на суда, и были запрещены все английские конторы и капиталы, находившиеся в России.

Из письма Л.Г. Николаи С.Р. Воронцову (28 октября 1800 г.):

«Стремительная череда событий вынудила меня, дорогой друг, неоднократно прерывать письма, ведь информация, изложенная в них, переставала соответствовать новым обстоятельствам прежде, чем я успевал закончить письмо. Я осведомлен, что вы до сих пор пребываете в своем имении, и должен скрепить свое сердце. Ах, отчего я не могу переместить Монрепо ближе к Саутгемптону. Должен признаться Вам, что безлюдность Выборга еще более пугает меня ввиду того, что, находясь на расстоянии версты от города, я совершенно не могу отклонить визиты лиц, с которыми я чувствую себя в большем одиночестве, чем, когда действительно нахожусь один. Тем не менее, я изящно отплачу им, когда придет подходящий момент: я столь достоверно сыграю роль старого ворчуна, что незваные гости сами поспешат покинуть меня. Уже не первое лето я стремлюсь закрепить за собою репутацию подобного типа, и мне неплохо это удается. Прибавьте к сему слабое мое здоровье, и Вы поймете, как сильно я надеюсь, что меня оставят наконец в покое. Я и моя семья, а также лишь двое моих друзей – вот и всё нужное мне общество. Пауль вскоре пополнит наш скромный кружок. Господин Ростопчин сообщил мне, что сын мой был отозван из лондонского посольства. На мою просьбу поместить Пауля на службу при господине Лизакевиче в Копенгагене он ответил, что сия канцелярия уже укомплектована. Таким образом, Пауль приедет сюда, и в течение зимы мы обдумаем, что необходимо будет сделать в дальнейшем».

Дальше – больше. Павел I выказывал себя все более и более воинственным: помимо посольства он приказал отозвать из Англии всех русских офицеров и всех рабочих царского флота, находившихся там. Пока придворные советовались с Воронцовым о том, что делать, депеша графа Палена известила о вступлении на престол императора Александра I и возвращении посла на пост, который Павел принудил его покинуть. Пауль Николаи вскоре также возвратился в Лондон.

«Милостью нынешнего правительства…»

Из письма Л.Г. Николаи С.Р. Воронцову (10 апреля 1801 г.):

«Событие, произошедшее 12 марта (убийство императора Павла I – прим. авт.), столь умиротворяющее, с одной стороны, и столь ужасающее, с другой, дает нам много пищи для размышлений, ведь в этой ситуации были затронуты личные интересы нас обоих. Ваше положение и даже Ваше состояние, прежде столь жестокосердно поставленные под угрозу, ныне в одно мгновение были восстановлены целиком и полностью. Вы вновь можете спокойно оставаться в стране, за отъезд из которой Вам пришлось бы заплатить столь высокую цену. Ваши страхи относительно здоровья Вашей дочери могут быть развеяны, а запланированный отъезд Вашего сына в Петербург вместо прежнего беспокойства и опасений ныне вызывает самые радостные чувства. 

Хоть я и стремился отдалиться и оставаться в неведении относительно всех интриг, честолюбия и алчности, тем не менее, должен Вам признаться, не проходило и дня, чтобы я не ожидал и не страшился скорого впадения в немилость. Посему уверенное положение при дворе, данное мне милостью нынешнего правительства, также даровало мне, если можно так выразиться, новую жизнь. Но даже среди извечно переполнявших нас страхов, я, однако же, никогда не забывал о своей преданности Государю и о признательности ему, как своему благодетелю. Я давно уже узрел в нем весьма своеобразное сочетание любезнейшего, но крайне вспыльчивого характера. Злокозненной судьбе его было угодно, чтобы к концу жизни в нем постоянно преобладала именно необузданность его нрава. Одним из самых больших огорчений, вызванных моим положением, было почти полное отдаление от великодушной императрицы, которое мы вынуждены были претерпевать из соображений благоразумия. Увы! Лишь после сего ужаснейшего происшествия я вновь могу находиться подле нее. Я полагаю, что Вам будет приятно и небезынтересно узнать, что здоровье Государыни, которое неминуемо и трагически пострадало от многочисленных ударов судьбы, осыпавших столь чувствительную душу, уже заметно улучшается. Ее рассудительность и набожность постепенно берут верх над болью, разрывающей ее сердце. В беседах, когда я стараюсь отвлечь Императрицу от горестных мыслей, одно из наилучших воздействий оказывают упоминания о Вас».

«Я русский и только русский»

Из письма Л.Г. Николаи С.Р. Воронцову (20 октября 1801 г.):

«Я бы многое отдал, дабы видеть Вас сейчас здесь, в первую очередь, из личных побуждений, что вполне справедливо, но в особенности потому, что в сию пору столь важно окружить нашего молодого и всеми любимого Государя сколь возможно большим числом благоразумных, мудрых и благородных подданных. Несомненно, того же пожелала бы и великая Императрица-мать, коя часто вспоминает со мною Вашу светлость».

Тем не менее, С.Р. Воронцов остался служить в Лондоне, много сделав для продвижения по службе Пауля Николаи. Однако через 5 лет усложнившиеся политические события, слабость здоровья и семейные невзгоды, особенно смерть старшего брата Александра, заставили Семёна Романовича просить отставки, которая и была ему дана в 1806 г. Несмотря на многолетние проблемы со здоровьем он на 12 лет пережил своего друга – Людвига Генриха Николаи – и скончался 9 июля 1832 года в Лондоне, в своем доме на Мэнсфилдстрит, так и не вернувшись больше на родину и не повидавшись с другом юности. Воронцова похоронили в церкви Святой Марии ле Буон, которой он на протяжении многих лет оказывал благотворительную помощь. В 1983 году церковь превратили в оздоровительный центр, из крипты вынесли все склепы и захоронили на большом кладбище под Лондоном в братской могиле, без упоминания о том, кто в ней находится. Удивительно и прискорбно, что здравствующие потомки графа Семена Романовича Воронцова не озаботились тем, чтобы останки его были перенесены в уилтонскую церковь и положены рядом с останками его любимой дочери…

До конца своих дней на все замечания о своем «англоманстве» Семен Воронцов отвечал: «Я русский и только русский, честь моей родины для меня превыше всего».

Надежда РАССАХАТСКАЯ, старший научный сотрудник ГИАПМЗ «Парк Монрепо»

Читайте также