О ВОЙНЕ И О ЛЮБВИ
565
Марию Александровну НИКИТИНУ в Выборге знают многие: это именно она, однажды наткнувшись на плиту, установленную в память о погибших в концлагере солдатах в Малиновке, приложила все усилия, чтобы узаконить захоронение.
- Когда началась война, школу пришлось бросить - работала в колхозе под Боровичами Новгородской области, - вспоминает Мария Александровна. - Потом нас, шестерых от колхоза, перебросили на торфопредприятие. Работа нелегкая для женских рук: кто-то забрасывает торф на экскаватор, кто-то огромным ножом режет брикеты, кто-то снимает их и выкладывает на вагонетку. Вагонетка ездила по узкоколейке, если торф неровно уложить, она падала... Надо поднимать, а она тяжёлая... Мучаемся, мучаемся, все вместе поднимем. Намахаешься за день, к вечеру рук не чувствуешь. О том, чтобы уйти, и разговоров не было: за опоздание на десять минут - год давали! Летом торфяные брикеты сушили в поле, переворачивали, складывали в штабеля, а зимой отправляли на обработку.
Там я проработала полтора года. В конце концов наши все ушли с предприятия, и я маме сказала, что сбегу, а она в слёзы: “Тебя посадят”…
Первого мая 1944 года я все-таки вскочила в последний вагон какого-то состава. Проехали нашу перевалочную торфяную станцию, я перекрестилась: никто не заметил… Приехали в Боровичи: - станция огромная, железнодорожные линии - во все стороны, составов - уйма. Я под одним составом пролезла, под другим, вышла на последний путь и задумалась: а теперь куда? Направилась по линии по ходу движения поезда. Думаю, хоть бы кто навстречу попался, а вокруг - бескрайнее поле. И появился, как я потом узнала, капитан танковых войск Корпун. Я к нему: “Дяденька, возьмите меня с собой, я всё умею делать”. И он взял. На мне - фуфайка, платочек оранжевого цвета (как сейчас помню, бабушка повязала), узелок со сменой белья. От-вели меня в вагон, а там - женщины разного возраста… Оказалось, что попала я в полевой механизированный прачечный отряд № 5. Стирка вся машинная: огромные барабаны, две центрифуги, дезинфицирующие камеры, сушилки, каталки для глажки белья - обстирывали весь Ленинградский военный округ.
Потихоньку мы добрались до Ленинграда. Прачечной разрешили разместиться на Балтийском вокзале. Прямо на платформе солдаты установили палатки, вывезли оборудование. А дальше освободили Озерки, и нас перебросили туда. Прачечная перебиралась вслед за воинскими частями: стояли недалеко от Зеленогорска, нынешнего посёлка Верхнее Черкасово, конечный пункт - Выборг. Везде, где мы останавливались, у дороги ставилась трафаретка (чтобы было можно найти прачечный отряд. До сих пор помню наш код - ПМПО-5).
Когда мы ещё стояли под Верхним Черкасовом, командир отправился в Выборг присмотреть место для прачечной, взял меня и ещё двух девушек с собой. Мы зашли в военторг, хотели прикупить обувь (наша поизносилась). Обуви в магазине не оказалось, и я говорю продавщице: “А у вас конфет нет?”. “Конфет нет, но есть витамины. Хотите?”. Мы взяли по коробочке аскорбинки и пока ехали, половину съели. Приходит наша местная врач, а мы все трое покрылись красными пятнами. Она в недоумении: “Я же всю еду на пробы брала. Признавайтесь, что ели?”. И тут на моей тумбочке увидела коробочку с витамином С и всё поняла…
В Выборге прачечная наша располагалась в деревянном здании (по дороге на пляж). Было общежитие для работников: длинный коридор, а комнатки разделены тонкими перегородками. Жила я в комнате с двумя пожилыми дамами, которые относились ко мне как к родной дочери.
…9 Мая 45-го капитан собрал нас на территории (и военных, и вольнонаемных рабочих), провёл митинг и отпустил в увольнение. Вместе с другими девочками мы отправились на Красную площадь, где были гуляния. При входе на Крепостной мост, у входа в замок и на Крепостной улице стояли часовые. Город в руинах, людей мало, в основном, военные… Пом-ню разбитый рынок, а вдоль нынешнего проспекта Ленина, прямо в парке были свежие могилы наших солдат. Мы разглядывали таблички: может, кого из знакомых найдём, но на большинстве могил были кресты без опознавания. (Кстати, есть документы, подтверждающие то, что в Торкельском парке после войны действительно были захоронения, например, в трёх метрах от скульптуры лося была обнаружена могила красноармейца. Затем захоронения были перенесены на Южное кладбище, а в шестидесятые годы - на Петровку).
По окончании войны часть прачечной перебросили на другие фронта, а часть оставили в Выборге. Я осталась в городе, в прачечной проработала до 1953 года. В колхоз возвращаться не хотелось, а Выборг мне очень понравился, даже разрушенным. Я ведь в деревне никогда не видала такой красивой архитектуры, а тут - не здания, а дворцы!
А дальше с Марией Александровной случилась история, которую она не может забыть даже спустя 60 лет.
- К нам стали заезжать солдатики, один из них - Александр Тарасов присмотрел меня, Машенькой называл… Я долго противилась ухаживаниям, а он оказался неплохим человеком. Познакомились, по выходным он ко мне приходил, часто мы прямо на проходной в курилке разговаривали… Через год подошел срок его демобилизации. Саша написал матери, что приедет с невестой, даже к командиру нашему ходил, чтобы меня отпустили, а мне - ни слова.. Когда признался, я на-отрез отказалась с ним ехать, говорю: “Ты из армии, с пустыми карманами, у меня тоже сбережений никаких. Специальности нет, сидеть на родительской шее не хочу. К тому же жить вместе - серьёзный шаг, а я привыкла делать, что хочу”. Договорились, что он сначала один поедет, устроится на работу к брату, в милицию, а через год вернётся за мной. Что бы ни случилось, я обещала ждать. И ждала…
Письма писал, такие нежные, добрые (к сожалению, до сегодняшних дней не все сохранились), открытки присылал с каждой станции, пока домой добирался. Однажды прислал колечко с камушками. Я этот перстенек много лет берегла, редко надевала - украли на работе. Саша мне писал: “…Жди меня, скоро приеду. Купил мебель для нас, только не хватает тебя…”. Девчонки из общежития завидовали мне, наговаривали на парня, а однажды выкрали у меня его письмо, написали ему всякую ерунду… Больше я Сашу не видела… Правда, однажды заходили два солдатика по его просьбе, узнать, как я живу. Столько лет прошло, а забыть его не могу. До сих пор сердце замирает, когда о нём вспоминаю… Сейчас думаю: чего мне надо было? Почему не поехала с ним? Вот бы узнать, как жизнь у Саши сложилась?.. Замуж я вышла в 32 года, прожили с мужем душа в душу 55 лет, правда, деток Господь нам не дал.
Записала Маргарита ЗАХАРОВА
- Когда началась война, школу пришлось бросить - работала в колхозе под Боровичами Новгородской области, - вспоминает Мария Александровна. - Потом нас, шестерых от колхоза, перебросили на торфопредприятие. Работа нелегкая для женских рук: кто-то забрасывает торф на экскаватор, кто-то огромным ножом режет брикеты, кто-то снимает их и выкладывает на вагонетку. Вагонетка ездила по узкоколейке, если торф неровно уложить, она падала... Надо поднимать, а она тяжёлая... Мучаемся, мучаемся, все вместе поднимем. Намахаешься за день, к вечеру рук не чувствуешь. О том, чтобы уйти, и разговоров не было: за опоздание на десять минут - год давали! Летом торфяные брикеты сушили в поле, переворачивали, складывали в штабеля, а зимой отправляли на обработку.
Там я проработала полтора года. В конце концов наши все ушли с предприятия, и я маме сказала, что сбегу, а она в слёзы: “Тебя посадят”…
Первого мая 1944 года я все-таки вскочила в последний вагон какого-то состава. Проехали нашу перевалочную торфяную станцию, я перекрестилась: никто не заметил… Приехали в Боровичи: - станция огромная, железнодорожные линии - во все стороны, составов - уйма. Я под одним составом пролезла, под другим, вышла на последний путь и задумалась: а теперь куда? Направилась по линии по ходу движения поезда. Думаю, хоть бы кто навстречу попался, а вокруг - бескрайнее поле. И появился, как я потом узнала, капитан танковых войск Корпун. Я к нему: “Дяденька, возьмите меня с собой, я всё умею делать”. И он взял. На мне - фуфайка, платочек оранжевого цвета (как сейчас помню, бабушка повязала), узелок со сменой белья. От-вели меня в вагон, а там - женщины разного возраста… Оказалось, что попала я в полевой механизированный прачечный отряд № 5. Стирка вся машинная: огромные барабаны, две центрифуги, дезинфицирующие камеры, сушилки, каталки для глажки белья - обстирывали весь Ленинградский военный округ.
Потихоньку мы добрались до Ленинграда. Прачечной разрешили разместиться на Балтийском вокзале. Прямо на платформе солдаты установили палатки, вывезли оборудование. А дальше освободили Озерки, и нас перебросили туда. Прачечная перебиралась вслед за воинскими частями: стояли недалеко от Зеленогорска, нынешнего посёлка Верхнее Черкасово, конечный пункт - Выборг. Везде, где мы останавливались, у дороги ставилась трафаретка (чтобы было можно найти прачечный отряд. До сих пор помню наш код - ПМПО-5).
Когда мы ещё стояли под Верхним Черкасовом, командир отправился в Выборг присмотреть место для прачечной, взял меня и ещё двух девушек с собой. Мы зашли в военторг, хотели прикупить обувь (наша поизносилась). Обуви в магазине не оказалось, и я говорю продавщице: “А у вас конфет нет?”. “Конфет нет, но есть витамины. Хотите?”. Мы взяли по коробочке аскорбинки и пока ехали, половину съели. Приходит наша местная врач, а мы все трое покрылись красными пятнами. Она в недоумении: “Я же всю еду на пробы брала. Признавайтесь, что ели?”. И тут на моей тумбочке увидела коробочку с витамином С и всё поняла…
В Выборге прачечная наша располагалась в деревянном здании (по дороге на пляж). Было общежитие для работников: длинный коридор, а комнатки разделены тонкими перегородками. Жила я в комнате с двумя пожилыми дамами, которые относились ко мне как к родной дочери.
…9 Мая 45-го капитан собрал нас на территории (и военных, и вольнонаемных рабочих), провёл митинг и отпустил в увольнение. Вместе с другими девочками мы отправились на Красную площадь, где были гуляния. При входе на Крепостной мост, у входа в замок и на Крепостной улице стояли часовые. Город в руинах, людей мало, в основном, военные… Пом-ню разбитый рынок, а вдоль нынешнего проспекта Ленина, прямо в парке были свежие могилы наших солдат. Мы разглядывали таблички: может, кого из знакомых найдём, но на большинстве могил были кресты без опознавания. (Кстати, есть документы, подтверждающие то, что в Торкельском парке после войны действительно были захоронения, например, в трёх метрах от скульптуры лося была обнаружена могила красноармейца. Затем захоронения были перенесены на Южное кладбище, а в шестидесятые годы - на Петровку).
По окончании войны часть прачечной перебросили на другие фронта, а часть оставили в Выборге. Я осталась в городе, в прачечной проработала до 1953 года. В колхоз возвращаться не хотелось, а Выборг мне очень понравился, даже разрушенным. Я ведь в деревне никогда не видала такой красивой архитектуры, а тут - не здания, а дворцы!
А дальше с Марией Александровной случилась история, которую она не может забыть даже спустя 60 лет.
- К нам стали заезжать солдатики, один из них - Александр Тарасов присмотрел меня, Машенькой называл… Я долго противилась ухаживаниям, а он оказался неплохим человеком. Познакомились, по выходным он ко мне приходил, часто мы прямо на проходной в курилке разговаривали… Через год подошел срок его демобилизации. Саша написал матери, что приедет с невестой, даже к командиру нашему ходил, чтобы меня отпустили, а мне - ни слова.. Когда признался, я на-отрез отказалась с ним ехать, говорю: “Ты из армии, с пустыми карманами, у меня тоже сбережений никаких. Специальности нет, сидеть на родительской шее не хочу. К тому же жить вместе - серьёзный шаг, а я привыкла делать, что хочу”. Договорились, что он сначала один поедет, устроится на работу к брату, в милицию, а через год вернётся за мной. Что бы ни случилось, я обещала ждать. И ждала…
Письма писал, такие нежные, добрые (к сожалению, до сегодняшних дней не все сохранились), открытки присылал с каждой станции, пока домой добирался. Однажды прислал колечко с камушками. Я этот перстенек много лет берегла, редко надевала - украли на работе. Саша мне писал: “…Жди меня, скоро приеду. Купил мебель для нас, только не хватает тебя…”. Девчонки из общежития завидовали мне, наговаривали на парня, а однажды выкрали у меня его письмо, написали ему всякую ерунду… Больше я Сашу не видела… Правда, однажды заходили два солдатика по его просьбе, узнать, как я живу. Столько лет прошло, а забыть его не могу. До сих пор сердце замирает, когда о нём вспоминаю… Сейчас думаю: чего мне надо было? Почему не поехала с ним? Вот бы узнать, как жизнь у Саши сложилась?.. Замуж я вышла в 32 года, прожили с мужем душа в душу 55 лет, правда, деток Господь нам не дал.
Записала Маргарита ЗАХАРОВА
Читайте также
-
22 апреля стартует прием заявок на гранты для социальных предприятий
-
На сцене – юные таланты!
-
За пересылку запрещенных веществ жителю Каменногорска дали «условку»
-
Мошенник приговорен к 6 годам заключения за 22 обманутых старика
-
Дорожники подтвердили летний ремонт четырех километров до Каменногорска
-
Предпринимательская жилка не спасла от наказания
