О ФИНСКОМ ЗАЛИВЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО...

О ФИНСКОМ ЗАЛИВЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО...
760
О ФИНСКОМ ЗАЛИВЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО...
РОССИЙСКИЕ УЧЕНЫЕ ПРЕДУПРЕЖДАЮТ

По решению трех стран - России, Финляндии и Эстонии - 2014 год стал годом Финского залива. Участники трехстороннего сотрудничества проводят комплексное обследование состояния залива с намерением выработать хоть какие-то меры по его улучшению. Это решение было принято на фоне как проблем накопившихся, так и прогнозируемых в связи с заявленными петербургскими проектами. Финский залив, по мнению ученых трех стран, находится в критическом состоянии (слово “катастрофа” иногда также звучит при описании ситуации).

Прежде всего, происходят практически необратимые изменения видового состава флоры и фауны, а значит, обедняются рыбные запасы Финского залива. Вторая проблема, о которой не вспоминали несколько лет, после малоснежной и довольно теплой зимы заявила о себе с новой силой - разрушение берегов в Курортном районе.


ВНАЧАЛЕ ОСЁТР УШЕЛ, ПОТОМ СИГ, А ТЕПЕРЬ И КОРЮШКА...

По данным ихтиолога, старшего научного сотрудника биолого-почвенного факультета СПбГУ Ирины Мурзы, уловы корюшки за последние десять лет снизились на порядок. “Еще в конце 90-х годов этой рыбы добывали около 3000 тонн, - сообщила она. - А сейчас объем улова чуть превышает 100 - 200 тонн. Более того, 11 - 12 видов рыб уже относятся к исчезающим видам, атлантический лосось, проходящий через залив, теперь остался только заводской, никакого промыслового лова этой рыбы больше не ведется”. Причинами снижения улова ихтиолог считает перемещение масс грунтов в Невской губе - вызваны они были, главным образом, намывными работами в Финском заливе.

Кроме того, рыбу, еще сохранившуюся в Финском заливе, никак нельзя назвать здоровой. “Массово отмечаются изъязвления кожных покровов, нарушена деятельность половых желез, у ряда видов отмечены поражения печени”. Сейчас, по ее словам, количество заболевших особей немного снизилось, но еще два-три года назад эти поражения были массовыми.

Любопытно, но, проанализировав письменные источники - отчеты о продажах и уловах рыболовецких артелей - Анна Сухорукова (исторический факультет СПбГУ), выяснила, что в Петербурге регулярно добывали не только корюшку и ряпушку, но и лосося, сигов, окуней, ершей, лещей, щук и плотву, а также таинственную рыбу под названием “мурик”, которую историкам идентифицировать не удалось.

В самом заливе у берегов водилась минога. В Лужском уезде вылавливали (не очень часто) еще и осетров. В Ямбургском уезде и Лужской губе - неустановленных лососевых (предположительно - семгу или форель), и рыболовство было одной из основных статей дохода этого уезда. В Нарвском озере добывали салаку, в реке Нарове - лосося, щук, окуней и миног, но после строительства Кренгольмской мануфактуры уловы очень сильно снизились.

Участь петербургских рыболовов, добывающих рыбу в Неве, была нелегкой с самого начала. Самые крупные тони (по словарю Ушакова: рыбачий стан, становище, промысел) в Петербурге первой половины XVIII века находились рядом с Выборгской стороной, на регулярной основе выловленная на них рыба поставлялась в Михайловское училище, для пропитания кадетов. Однако после строительства Литейного моста их пришлось ликвидировать. Были созданы тони и на отмелях Малой Невки, но их владельцы постоянно конфликтовали с военным ведомством, которое тоже желало использовать акваторию.

Впрочем, рыба, выловленная в регионе, в Петербурге популярностью не пользовалась - в XIX веке этот продукт занимал долю около 6 - 7% в рационе питания. Жители нашего города предпочитали есть рыбу, привезенную с Белого моря, с Волги или из-за границы - этот факт достаточно наглядно иллюстрируют меню ресторанов того времени: в них обязательно указано место вылова рыбы, и Финский залив или Нева практически не упоминаются.

По данным доцента кафедры ихтиологии и гидробиологии СПбГУ Дмитрия Лайуса, уменьшение количества видов рыбы в заливе началось еще до появления Санкт-Петербурга. Так, улов осетровых в Нарове начал снижаться в XV веке и в XVI полностью сошел на нет. “В этом нет ничего удивительного, поскольку осетр - первая рыба, которая реагирует на загрязнения воды”, - отметил ученый. Но стоит отметить, что в Неве этот вид водился еще и в XIX веке, когда промышленность Петербурга начала интенсивно развиваться, и окончательно исчез только в прошлом тысячелетии.

По сходной схеме - к концу XX века - исчезли лосось, семга и угорь. Исключение составили ряпушка и миноги, численность которых менялась циклически, они несколько раз исчезали, а затем появлялись снова. Что касается корюшки, то она не перенесла тяжелого удара - уничтожения нерестилищ, и сейчас ее улов снизился почти катастрофически.

“Поэтому в Петербурге и придумали “Праздник корюшки”, - рассказал Лайус. - Чтобы привлечь внимание не только к самой рыбе, но и к проблемам ее сохранения”. “К сожалению, в раскрутку бренда было вложено очень много средств, а в решение проблем сохранения этого вида - очень мало”, - добавил он.


МЕНЯЕМ ПЕТЕРБУРГСКУЮ КОРЮШКУ НА МЕКСИКАНСКОГО РОТАНА

Зато в заливе - причем не только у российских берегов - появилось множество чужеродных видов, ранее в северных широтах не встречавшихся. Они прибывают в залив, путешествуя в балластных водах танкеров, и прекрасно приживаются в наших водах. Так, в Невской губе обнаружен китайский мохнаторукий краб, в заливе - множество видов беспозвоночных, раньше тут не встречавшихся, а в теплых водах АЭС в Ловииса (Финляндия) - ротан-головешка, занесенный из Мексиканского залива. Рядом с нашей ЛАЭС пока его не нашли, но успокаиваться нельзя, на наших глазах биоценозы преобразуются, и сейчас уже можно говорить о смене фауны.

По инициативе ХЕЛКОМ разработана конвенция по балластным водам - они в обязательном порядке должны проходить тщательную очистку, но оказалось, что в мире, а особенно в России, нет достаточного количества очистных установок. А те, что есть, неизвестно где и как проверялись,- хотя исследования по очистке балластных вод сейчас проводят даже на Украине. Между тем, Швеция уже в одностороннем порядке приняла требования по балластным водам. Ожидается, что к ней присоединятся и другие страны Балтийского региона. И экологическая проблема может в любой момент стать проблемой политической.


ИСЧЕЗАЮЩИЕ БЕРЕГА

Переживает Финский залив и еще один удар - после строительства комплекса защитных сооружений (а попросту - дамбы) ускоренными темпами начал разрушаться берег Курортного района. “Скорость отступления береговой линии в районе Комарово составляет до 50 сантиметров в год, максимальная - до 2 метров, - приводит цифры Дарья Рябчук, сотрудник отдела региональной геоэкологии и морской геологии ВСЕГЕИ, - и такая картина наблюдается на всем протяжении береговой линии почти до Ушково. Стабильная ситуация только в районе Сестрорецка. Но и здесь она именно стабильная - о наращивании пляжей говорить не приходится”. Южный берег залива трансформируется немного иначе - здесь, в районе Большой Ижоры, образуются песчаные косы, причем источником песка служат соседние участки, которые размываются”.

Наибольший ущерб северному берегу был нанесен во время наводнения 2006 - 2007 годов, когда в Комарово пришлось даже заново отсыпать пляж. Но в последующие годы побережье практически не разрушалось. Как пояснила Рябчук, в обычное время блокиратором от размывов служит лед, но сочетание петербургских наводнений с теплой зимой оборачивается для курортного побережья катастрофой - размыв берега происходит при подъеме воды на два метра выше ординара и при отсутствии ледового покрова.

После завершения строительства КЗС (Кронштадские защитные сооружения) все проблемы только обострились. “Закрытие створов дамбы привело к тому, что уровень воды в Курортном районе повысился на 30 - 40 сантиметров выше допустимого, и, поскольку эта зима была теплой и бесснежной, началась эрозия берега, - объяснила Рябчук. И напомнила: - О необходимости защиты берегов говорили еще несколько лет назад и в 2008 году даже разработали комплексную программу берегоукрепления, но из-за кризиса об этом забыли”.


НАДО ОЦЕНИТЬ ПОСЛЕДСТВИЯ

“Затопляемое устье реки Невы должно было стать дельтой, а сама Нева - превратиться из протоки, каковой она по сути является, в обыкновенную реку, - продолжает тему научный сотрудник кафедры геоэкологии и природопользования географического факультета СПбГУ Анатолий Опе-кунов. - Нагонные волны препятствовали этим процессам. Теперь мы “восстановили справедливость” и получили необратимую ситуацию в Невской губе”.

“Самое главное последствие строительства КЗС - нарушение процессов, существовавших в Невской губе. Началось заиление, и сложилась очень плохая экологическая обстановка. Причем тенденции были понятны еще на стадии проекта, в восьмидесятых годах, но экспертизу делали очень ангажированно, поскольку строительство дамбы было политическим проектом, - добавил он. - А в итоге перекрыли поток, и на севере начался размыв берегов, а на юге, начиная с зоны Мартышкино, стали образовываться отмели”.

Что касается строительства жилого комплекса на намывных берегах “Морской фасад”, то, по мнению Опекунова, последствия этой “стройки века” еще предстоит оценить. “Я не знаю, что там была за экологическая экспертиза, - возмутился он. - Ее выполняла компания “Конто”, которая просто не в состоянии выполнять какие-то исследования, - в ней нет ни одного специалиста по экологии!” Однако, считает он, можно уже сейчас предположить, что после намывных работ будет продолжаться вторичное загрязнение - уже со дна.

При этом все исследования Невской губы и Финского залива выполняются разрозненно, различными научными коллективами - в зависимости от того, кто какой грант получил. Последняя комплексная оценка состояния акватории проводилась силами стран Балтийского региона в 1996 году, но с тех пор акватория изменилась буквально до неузнаваемости. И именно по этой причине научная общественность России, Эстонии и Финляндии намерена повторить однажды уже проведенный комплекс исследований в расширенном варианте.

Читайте также